— Приказывай, саиб.
— Я бы хотел послушать твои предложения!
Рамигани поклонился.
— Тебе дана власть надо всем, что находится в Эшнапуре, саиб. Пятьсот коней, с глазами, из которых каждый стоит слитка золота, ожидают, чтобы ты на них прокатился. На дворе кричат верблюды, предлагающие свою спину; их горбы сильны, саиб! Прикажи, и слоны упадут ниц перед тобой; они заставят дрожать землю своими шагами и своим ревом. Захочется тебе поохотиться — назови имя зверя, которого ты ищешь, и охотники раджи снесут тебя туда на носилках. Они храбры и не боятся смерти.
— Потом, Рамигани, попозже; я повредил себе руки, вылечи их.
— Должен я призвать к тебе волшебников, саиб? Есть такие, что глотают огонь, о чье голое тело зазубривается сталь меча, кто растят из семени дерево, с душистыми цветами и вкусными плодами, которыми ты сможешь полакомиться? Или хочешь видеть заклинателей змей, которые очаровывают кобр своим свистом — так, что они, священные и смертельные, начинают танцевать?
— Пусть они явятся вечером. Полуденное солнце враг колдовства.
— Танцовщицы раджи славны своею красотою, саиб. Хочешь ты их видеть?
Брингер посмотрел с тихой улыбкой в глаза индусу.
— Разве в вашей изумительной стране есть женщины? Воображаю, каковы они, если они себя боятся показывать?
— Взгляни на них, саиб, — ответил индус просто.
— Хорошо! Дай мне папиросу, Нисса!
Нисса подал.
Брингер походил по комнате взад и вперед. Рамигани стоял неподвижно у двери. Брингер бросил папиросу и обернулся.
— Ну! Иди вперед, Рамигани.
Индус отворил дверь. Его латунное лицо было столь же пусто и раздражающе, как его вежливость. Брингер рассматривал тонкую шею и покатые женственные плечи идущего перед ним человека. Он смотрел на него, на совершенство послушания. Почти против желания позвал он;
— Послушай, Рамигани…
Индус оглянулся:
— Саиб?
— Любишь ты своего господина? — спросил несколько запинаясь Брингер.
Блестящие, но невыразительные глаза индуса спокойно выдержали взгляд Брингера. За несколько мгновений выражение его лица изменилось так, что казалось почти глупым.
— Почему бы мне его и не любить? — ответил он мягко.
— Если бы ты это не делал, то не знал бы почему?
— Конечно, саиб.
Рамигани застыл в почтительной позе, ожидая дальнейших вопросов Брингера.
— Пойдем дальше, — произнес Брингер.
Они шли по крайней мере четверть часа, по направлению к южной оконечности дворца.
Рамигани отдернул тяжелую завесу из парчи.
— Войди, саиб, — сказал он и отступил в сторону.
Помещение, принявшее Брингера, было невелико, кругло и пусто, не считая дорогого ковра и нескольких подушек у стен.