Такое же соединение исторического обобщения и политической злобы дня наблюдается и в трактовке военной темы. Здесь особенно чувствуется идейно-художественная близость Анатоля Франса к Франсуа Рабле: то и дело за плечами пингвинских вояк старых и новых времен виднеется король Пикрохоль со своими советчиками и вдохновителями, отмеченные позорным клеймом в «Гаргантюа и Пантагрюэле». В «Острове пингвинов» тема войны, давно тревожившая Франса, получает резкую трактовку. Это прежде всего сказалось на изображении Наполеона. Издавна Наполеон был, если можно так выразиться, почти навязчивым образом для Франса,— словно Франс испытывал к нему неугасимую личную вражду.
В «Острове пингвинов» сатирик преследует прославленного полководца вплоть до его статуи на вершине гордой колонны, вплоть до аллегорических фигур Триумфальной арки. Франс, как всегда, зло наслаждается здесь демонстрацией его духовной ограниченности. Мало того, Наполеон утрачивает всякую презентабельность, приобретает шутейный облик, напоминающий персонажей какого-нибудь ярмарочного представления. Даже звучное имя его подменяется в «Острове пингвинов» дурашливым псевдонимом Тринко. При помощи подобного рода средств гротескного снижения образа Франс развенчивает не только Наполеона, но и связанную с ним идею военной славы. Противопоставляя военной славе самые насущные интересы народа, самые основные права человека, Франс трезво и горестно опровергает лживую патетику националистов и милитаристов. Задача эта осуществляется в виде краткого повествования о путешествии одного малайского властителя в страну пингвинов, что дает автору возможность столкнуть застарелые, традицией освященные представления о военных подвигах со свежим восприятием путешественника, не связанного европейскими условностями и, на манер индейца из вольтеровской повести «Простодушный» или перса из «Персидских писем» Монтескье, своим наивным недоумением помогающего автору проникнуть в самую суть дела. Прибегая к такому остранению, как к испытанному способу дискредитации, Франс заставляет читателя взглянуть на военную славу глазами махараджи Джамби, и, вместо героической гвардии, эффектных батальных сцен, победоносных жестов полководца, читатель со всей неопровержимой ясностью видит жалкие послевоенные будни, неизбежное физическое и моральное вырождение, которыми народ расплачивается за завоевательную политику своих правителей и полководцев.
В «Острове пингвинов» Франс с большой резкостью показал неразрывную внутреннюю связь между империалистической политикой и современным капитализмом. Когда ученый Обнюбиль отправляется в Новую Атлантиду (в которой без труда можно узнать американские Соединенные Штаты), он наивно полагает, что в этой стране развитой и цветущей промышленности, уж во всяком случае, нет места позорному и бессмысленному культу войны, с которым он не мог примириться у себя в Пингвинии. Но, увы, все его прекраснодушные иллюзии сразу развеялись, когда он посетил заседание новоатлантидского парламента и стал свидетелем того, как государственные мужи, сидящие в парламентских креслах, положив ноги на пюпитры, голосуют за объявление войны Изумрудной республике из-за мировой гегемонии на торговлю окороками и колбасами.