— А вы думаете, что здесь богатые запасы?
— Наверное сказать не могу, но уже то, что мы видим, дает основание предполагать неисчерпаемые возможности.
— Вы, конечно, не ошибаетесь, — присоединился к нашему разговору высокий плотный человек в меховой шапке и сапогах торбасах, которого я знал как старого нефтепромышленника, специалиста, ехавшего с нами в качестве эксперта.
В тоне его голоса послышалась усмешка, заставившая меня прислушаться.
— Вы говорите, как будто за этими словами прячете заднюю мысль, — сказал я.
— Какую там заднюю мысль, — просто вылезло наружу шило, которое так долго и, надо сказать, успешно прятали в мешке. Мне и стало смешно человеческой глупости.
Я пропустил мимо ушей последнее замечание и попросил собеседника разъяснить его слова.
— Конечно, причина неиспользования до сих пор этих богатств лежала в невозможности преодолеть отсутствие путей сообщения. Ну, и лень наша российская этому помогла.
— Вы думаете — только? — хитро подмигнул глазом наш спутник.
— А знаете ли вы, что, как только стало известно об ухтинской нефти еще в XIX столетии, так весь этот округ перешел в собственность некоего вельможи, монополизировавшего таким образом возможность разработки и не ударившего для этого пальцем о палец? И известно ли вам, что уже в двадцатом веке, перед революцией семнадцатого года, теми, кому это было нужно, принимались специальные меры, оплачивалось негласно молчание печати по поводу ухтинской нефти?.. Как. видите, тут виновато не только бездорожье, суровый климат и лень человеческая.
Глаза Морева вспыхнули гневом.
«Экая непосредственная натура», — подумал я.
— Что за мерзость! — вырвалось у него. — Неужели это могло быть в самом деле?
— Что же тут особенного? Обычный прием подавления конкурента, вдобавок еще не существующего, так сказать, потенциального.
Я промолчал. Я вообще не очарован людьми. Боюсь, что кое- чем они больны безнадежно.
— Да только ли это здесь заслуживает внимания? — продолжал наш осведомитель. — Я десять лет провел в этом крае, исколесил его вдоль и поперек и узнал многое, что заставит вас подумать и о бестолковости, и о жадности человеческой.
Через несколько дней после этого мы были втроем в зырянском селении на берегу Ухты.
Никита Потапыч (так звали нефтяника) повел нас к своему знакомцу, зажиточному зырянину, зверолову и немного земледельцу, как и большинство в этом крае. Это был среднего роста коренастый мужик с окладистой бородой, которого я не отличил бы от нашего костромича или ярославца.
Он сдержанно и с большим достоинством поздоровался с Никитой Потапычем, потом протянул и нам свою широкую руку.