– Потому что с этого момента мы – друзья, – проговорил Эрриага с самой любезной из своих звериных ухмылок.
Эксперт невольно расхохотался:
– Слушай, красавчик, шел бы ты в задницу, понял?
Эрриага скорчил обиженную гримасу:
– Ты пока этого не знаешь, но дружить со мной выгодно.
– Мне не нужны деньги.
– Я и не говорю о деньгах. Ты веришь в рай, Леопольдо?
Стрини потерял терпение. Положил на тарелку недоеденный бутерброд и поднялся со стула.
– Я все же служу в полиции, идиот. Одно слово – и тебя арестуют.
– Ты любил твою бабушку Элеонору?
Стрини замер:
– При чем тут это?
Эрриага сразу отметил: достаточно было назвать ее, как эксперт ЛТА присмирел. Значит, Стрини хочет больше об этом узнать.
– Девяносто четыре года… Долгая жизнь, правда?
– Да, конечно.
Эксперт заговорил иначе: податливым, смущенным тоном. Эрриага выпустил когти:
– Если не ошибаюсь, ты был ее единственным внуком и она тебя очень любила. Ее мужа, твоего деда, тоже звали Леопольдо.
– Да.
– Она пообещала, что когда-нибудь ты унаследуешь домик в Ченточелле, где она жила. Три комнаты, подсобные помещения. И еще она скопила немного денег. Тридцать тысяч евро, так?
Стрини, бледный, с выпученными глазами, казалось, потерял дар речи:
– Да… Нет, но… Не помню…
– Как же не помнишь? – Эрриага разыграл возмущение. – Благодаря этим деньгам ты смог жениться на девушке, которую любил, и вы стали жить в доме бабушки. Жаль только, что ради всего этого тебе пришлось отнять у старушки жизнь.
– Что за хрень ты несешь? – Стрини в бешенстве схватил его за руку. – Бабушка умерла от рака.
– Знаю, – кивнул Эрриага, глядя прямо в его пылающие гневом глаза. – Диметилртуть – интересное вещество: достаточно, чтобы несколько капель попало на кожу, и оно проникает сквозь мембраны клеток, запуская необратимый канцерогенный процесс. Конечно, приходится несколько месяцев потерпеть, но дело верное. Впрочем, терпением ты не отличаешься, недаром решил опередить Божий промысел.
– Ты откуда…
Эрриага стряхнул с себя его руку:
– Уверен, в глубине души ты искренне полагал, что девяносто четыре года – вполне достаточный срок. Тем более что милая Элеонора уже не могла обслуживать себя и тебе, как наследнику, пришлось бы ухаживать за ней, тратить силы и деньги.
Стрини был сам не свой от страха.
– Учитывая возраст покойницы, врачи не стали углубляться в причины, вызвавшие рак. Никто ничего не заподозрил. Поэтому я знаю, о чем ты сейчас думаешь: о том, что ты никому об этом не рассказывал, даже своей жене. Но я бы на твоем месте не слишком ломал голову над тем, откуда об этом знаю я. И поскольку неизвестно, доживешь ли и ты до девяноста четырех лет, советую тебе не тратить времени зря.