Наш поход в горы длился около двух месяцев. Жизнь в поселке шла своим чередом. Утаре охотилась, время от времени озадачивая женщин-пастухов работой. Они выкопали яму под ледник, построили для коз пристройку к своему дому.
За две недели до нашего возвращения особо не таясь, к стойбищу подошли чужаки. Их было пятеро. Они хотели увести коз. Туро решил, что сможет прогнать пришельцев сам и попытался это сделать. Когда он, оглушенный ударом палки, упал, волчицы набросились на его обидчика. Любимая подстрелила еще одного. Перед тем, как убежать, кто-то из пришельцев бросил в Муську копье и ранил ее в живот. Утаре шла по их следам три дня, пока не вышла к берегу огромного озера. Наверное, по нему нам пришлось однажды плыть. Следы беглецов там оборвались…
Пока нас не было, Туро, хвала Всевышнему, он серьезно не пострадал, уходил с Пальмой в лес, чтобы чужаки не смогли больше появиться внезапно. Хорошо, что сам догадался. Я понимал, следить за лесом теперь придется все время…
Та осень выдалась ласковой, спокойной, с ночными дождями и ясными днями. Посмотришь, бывало, в небо, облака плывут, чуть-чуть трогаются, солнышко далекое, мутное уже не греет, но редкие порывы ветерка еще обдают теплом.
Женщины-пастухи увлеклись собирательством даров природы. А как не увлечься, если в осинниках тьма грибов с оранжевыми шляпками, а по березнякам — с бордовыми, опята на пнях в дубравах хороводами, по оврагам в ельниках брусника бусами несобранная?.. Зайдешь в заросли лещины, чуть загляделся — тяжело стукнуло в лоб. Схватился, а ветка с орехами, качается тяжеленная…
Каждое дело — лишь следствие, всегда имеет причину. Люди, конечно, об этом обычно не задумываются, но появились у пастухов горшки и тарелки, а с ними и возможность сварить или просто хранить там что-нибудь из еды — стала тем камешком, от сдвига которого в горах случаются камнепады. Женщины научились готовить мясо с хреном, брусникой, орехами и грибами. Смело экспериментировали, увидев в растущих вокруг травах, кустах источники еды, они откопали и принесли в поселок корни дикой моркови. Принесли, чтобы мне показать…
С женщинами-горянками отношения складывались по особому: как только Уро перестал претендовать на безусловное лидерство, они стали поглядывать на меня иначе. Тано — мать Туро и та глазенками сверкала при встрече. Молодые, всегда втроем, вместе держались и Ата, по их решению стала той, кому прочие доверили искушать меня. Наедине со мной она робела, млела, когда наши руки случайно касались, а при подругах становилась дерзкой или делала вид, что такая. Однажды заявила: