— Пуаро вгляделся в их неприметные, сложенные вместе листочки.
«В Англии, — подумал он, — вам непременно покажут клумбы, затем поведут к розам и ирисам[219]… Но чтобы продемонстрировать истинно английский дух, а именно — любовь к ландшафтам, потащат осматривать свои владения… Естественно, если погода солнечная. Тогда, конечно, кроны буков выглядят живописно, равно как и буйно разросшиеся у их корней колокольчики. Да, картина, бесспорно, прелестная, но слишком уж банальная. Я предпочитаю… — он осекся, пытаясь вспомнить, что же на самом деле ему когда-то нравилось. Ну да, разумеется: путешествовать по Девону[220]! Едешь себе узкой петляющей дорогой, а по обе стороны на высоких насыпях густым ковром во всей красе расстилаются первоцветы. Такие бледные и утонченно-хрупкие, изысканно-бледного желтого цвета… А над ними этот медвяный, едва уловимый, ускользающий запах, какой бывает только у первоцветов и, пожалуй, как никакие другие напоминает душе о начале весны… М-да, значит, здесь тоже будут цвести не только диковинные кусты… Придет весна — и проснется маленький дикий цикламен[221], а осенью распустится в свой черед и осенний крокус[222]… Да, чудесное место, ничего не скажешь».
Он попытался представить себе людей, живущих теперь в «Доме у карьера». Он знал только имена престарелого полковника в отставке и его жены и тут же пожалел, что не расспросил о них у Спенса подробней. Но что-то подсказывало ему, что нынешние владельцы не питают к саду той любви, что испытывала к нему покойная миссис Ллуэллин-Смайд. Пуаро встал со скамьи и прошелся. Дорожка была заботливо выровнена и утрамбована — вероятно, чтобы пожилая дама могла без особых усилий пройти куда ей вздумается; крутых спусков почти не было, через короткие промежутки стояли простые деревенские скамьи, которые на поверку оказывались не такими уж и простыми. Стоило откинуться на спинку и вытянуть перед собой ноги, как вас тут же охватывало чувство удивительного покоя и безмятежности. «М-да, хотел бы я взглянуть на этого Майкла Гарфилда, — думал Пуаро. — Поработал он здесь на славу. И дело свое знает, и помощников сумел найти стоящих. Похоже, он сделал в точности то, о чем мечтала покойница. Под конец она, наверное, даже поверила, что сделала все это сама. На самом-то деле, конечно, единственный творец и вдохновитель всего — Майкл Гарфилд. Вот бы взглянуть на него. Впрочем, если он до сих пор живет в коттедже, который здесь для него построили…» — с другой стороны лежавшей у его ног котловины, по краю которой плавно закруглялась дорожка, что-то зашевелилось, и Пуаро резко повернул голову. Прищурившись, он всмотрелся в переплетение золотисто-багряных веток. Ему показалось, что там какое-то движение. Или это просто игра света и тени?