Корвин-Коссаковский плохо спал ночами, въявь нервничал, то и дело ломал перья и массировал виски, сжимаемые болью.
В Яхт-клубе, куда Корвин-Коссаковский добрался к одиннадцати часам в четверг, его ждали весьма интересные новости, которые опровергли мнение, недавно высказанное Критским, - о том, что времена великих подлостей миновали. Борис Лурье, крупье из игорного дома, знал всех клиентов наперечёт. Корвин-Коссаковский протянул ему список с фамилиями. Тот почесал за ухом и усмехнулся.
− Князь Мещёрский? Он давно не был, во всяком случае, последний раз я видел его летом. Но ему играть не на что, разве что богатую невесту себе подыщет. Аристарх Сабуров, - Лурье почесал теперь дурно выбритую щеку, - это красавец заходил, но ставок не делал, просто следил за игрой. Герман Грейг, о, это наш человек. В прошлом году проигрался в прах, но с помощью известного педераста Ширинского дала свои поправил. Даниил Энгельгардт. Тоже завсегдатай. Он на содержании у богатой вдовушки, и монеты из неё тянет исправно. О возрасте вдовы лучше не спрашивай.
−Я правильно тебя понял? - скрывая недоумение, перебил его Корвин-Коссаковский. - Грейг - содомит?
−Нет, - блеснул глазами Лурье, - только когда проиграется. Но попку свою ценит высоко и меньше, чем за десять тысяч, честь не продаёт.
Корвин-Коссаковский откинулся в кресле и схватил ртом воздух. Помолчав, продолжил.
−Ладно, понял, а если всё-таки вдовой поинтересуюсь?
−Ну, - рассмеялся Лурье, - тебе же хуже. Вдовица шестидесяти трёх лет, и когда она тут бывает, мы специальное кресло из курительной выносим, на заказ сделанное. Во вдовице веса - девять пудов. При этом злые языки утверждают, что особа весьма любвеобильна и от молодых своих любовников редкой выносливости требует, а ещё... - Лурье опустил глаза в пол и затрясся от еле сдерживаемого смеха, - любит на дружка сверху опуститься да основательно на нём попрыгать. Так что мы и господину Энгельгардту всегда по приходе тоже кресло помягче подставляем. После таких трудов ему, полагаем, отдохнуть надо-с. Мученик-с. - Лурье беззвучно хохотал.
Корвин-Коссаковский теперь не открывал рта, но шумно втянул воздух через нос. Лурье же спокойно сунул свой нос в список и продолжил.
−Кстати, о Грейге. Сынок незаконный большого человека. И традиции в семействе крепкие. Сам Герман Генрихович уже штук восемь незаконных ублюдков по свету разбросал, заботой о которых себя никогда не обременяет. Не делает ничего, да и ничего, полагаю, делать и не умеет. Можно понять богатых бездельников, но как понять нищих лодырей, а? Не постигаю. История с ним, кстати, была дивная-с. Совратил он девицу в номерах, потом на него упал взгляд одной состоятельной особы. Так он девицу в блудный дом продал, а на вырученные средства гардероб себе новый справил. Но... не вышло. Богатая аристократка всё же по здравом размышлении предпочла выйти за старого банкира. Деньги к деньгам-с. - Лурье опустил глаза в бумагу, - граф Михаил Протасов-Бахметьев... А он здесь? Хм... Не игрок. Болтун и сплетник. Но пакостей чёрных за ним не помню. Князь Всеволод Ратиев, о, это отдельная история...