– Что такое слон? – поинтересовалась Даша. – Или кто?
И покрутила головой, ожидая ответа.
Азамат пожал плечами. Уколова вздохнула. Костыль приложился сильнее. Шмыгнул, чмокнул, дернул головой.
– Это животное, мое милое дитё.
– А-а-а, – протянула Даша, – а поч…
– Он офигеть какой большой. Все, угомонилась? – Костыль отставил кружку и начал крутить покурить. Покурить, в основном, состояло из дубовых листьев и совсем немного – из каких-то коричнево-зеленоватых семечек. Азамат и Уколова, заметив их, почти одновременно помотали головами.
– Чего?! – возмутился Костыль. – Не имею права чуть расслабиться?
Азамат не ответил. Достал нож и начал точить. Есть ему не хотелось. Говорить – тоже.
– Ты нам нужен нормальный, – Уколова вздохнула, – проведешь в вагон, доедем до Бугуруслана – и делай что хочешь.
– Что ты нудишь? Тем более, и дальше с вами пойду. Мне как раз в ту сторону надо.
– Зачем?
– Я любопытный, – пожал плечами Костыль, – натура неуемная, алчущая новых ощущений и открытий. И еще я жадный, а мало ли чего для себя там открою. Вдруг найду деревеньку охотников-мещеряков, добывающих пушную зверятину и торгующих шкурками в обмен на интересные истории. Знаешь, кареглазка, сколько я таких знаю?
– Много?
– Больше, чем ты можешь представить. И постоянно собираю. Рассказать, чего услышал, пока вас ждал?
Азамат отложил нож. Придвинулся ближе. Трепать языком можно по-разному. Почему-то сдавалось, что Костыль трепал языком только за-ради пользы. Там да тут шутка-прибаутка, здесь побалагурил, еще чуток стебанул народ, развеселил, мозги засрал, а они и давай в ответ вываливать, чего сами знают.
Чем дальше, тем меньше нравился ему Костыль. Если бы не здравое рассуждение про опасность неведомого пути, что выпал Азамату и остальным, давно бы слил Костыля. Надежно так, вот этим самым ножиком – по горлу, чтобы никак не мог догнать. Не один, само собой.
Никак не мог Азамат въехать в этого самого попутчика, свалившегося, как снег на голову. Вроде бы и сложно подозревать неслучайность встречи… а подозревалось.
– Что узнал? – Уколова сняла куртку. В вагоне ощутимо наваливалась духота. Печки калили, не жалея дровишек. Все окупалось. Еда – своей оплатой, а дрова таскали, пилили и кололи рабы. Тут к ним относились без жалости и хозяйственности. Новые найдутся быстро.
– Ну… – Костыль языком смочил бумагу, склеил самокрутку и попытался пальцами придать той красивый, ровный вид. – Хорошего мало. Ехать, как говорил, час, не больше.
– Ехать час, – Азамат снова взялся за нож, понимая, что все же надо разъяснить, – потому как от бывшей станции сделан поворот в город. Поезд катится до моста через Кинель. Там останавливается. Назад его оттягивает мотодрезина. Это понятно. Что плохого?