Это открытие помогает понять, как исторических личностей вспоминали люди, их знавшие. Само восприятие очевидцев неполно (невозможно заметить всё), а то и ошибочно (что-то воспринимается неверно). В памяти хранится информация частичная и иногда недостоверная. Попытки извлечь ее и воссоздать картину по кусочкам приводят к новым ошибкам. Если человек рассказывает о событии вскоре после него, а затем пересказывает историю снова и снова, повторные пересказы обычно определяются первым пересказом. А если человек впервые рассказывает о событии намного позже и пересказывает нечасто, пересказы могут варьироваться.
Для понимания передачи преданий в первохристианстве – из уст в уста, когда евангелий не было, – еще важнее другие эксперименты Бартлетта. Они посвящены «серийному воспроизведению». В эксперименте, описанном выше, один и тот же человек наблюдал объект и неоднократно пытался воспроизвести его. А тут испытуемый рассказывал другому, тот – третьему, третий – четвертому и т. д. Опять же объектом мог быть и рассказ, и отрывок из прозы, и картинка. Бартлетт построил эксперимент так: испытуемый А, к примеру, дважды читал очень короткий отрывок. Потом ему давали в течение 15–30 минут поделать что-то еще, вслед за чем просили воспроизвести рассказ письменно. Потом испытуемому B показывали текст, написанный А, и просили прочесть его дважды. Через 15–30 минут каких-то других занятий он записывал то, что помнил. И так далее по цепочке, скажем, из десяти испытуемых.
В данном случае изменения в ходе передачи информации были очень серьезными. С каждым новым человеком она все более искажалась. И когда сравнивали оригинал рассказа/описания с версией десятого испытуемого, возникало ощущение, что это вообще разные истории! При этом изменения обычно шли в одном направлении. Материалы пропускались, сюжеты делались более гладкими (ибо появлялись связующие звенья между мыслями). Сплошь и рядом менялись детали. Бартлетт резюмирует:
Совершенно ясно, что при серийном воспроизведении материал подвергается поразительным и кардинальным изменениям. Эпитеты заменяются на противоположные; меняются местами события, эпизоды; числа редко остаются прежними уже через несколько воспроизведений; кардинально путаются мнения и выводы – вообще похоже, что за несколько звеньев цепочки может возникнуть едва ли не любая возможная вариация.>6
Далее Бартлетт отмечает, что эти контролируемые эксперименты проводились с очень неглупыми и очень образованными студентами Кембриджского университета, одного из лучших вузов англоязычного мира; результаты наверняка оказались бы намного хуже, если бы для опыта взяли не элитных студентов, а самых обычных людей. Можно представить, что происходило с «серийными воспроизведениями» проповедей Иисуса и рассказов о его жизни! Не надо думать, что раз там были очевидцы, то достоверность гарантирована (см. главу 3). И не надо думать, что устная по преимуществу культура – вроде той, какая была в ранней Римской империи – уберегла бы предания от искажений. О причинах этого мы скажем в главе 5, а пока подчеркнем мысль, которую высказал еще Бартлетт свыше восьмидесяти лет назад: