Ботценхард зашел в коровник и занял позицию у окна.
— Выяснил что-нибудь? — встретил Майер Клуфтингера вопросом.
— Да как сказать, — вздохнул комиссар, усаживаясь за руль. — Ну и что ты думаешь об этом Ботценхарде?
Майер молчал.
— Ау, Рихард! Хватит кукситься. Думаешь, он при делах?
Майер поборол-таки свою обидчивую натуру и, тяжело вздохнув, повернулся к шефу:
— Что он хозяйским псом сторожит соседнюю ферму, ясно как божий день. Мы его точно раздразнили. Скорее всего он что-то знает про тамошние дела. Вопрос — что?
— Полагаешь, он понял, кто мы?
Майер испытующе посмотрел на начальника: спрашивая мнение неопытного подчиненного, не разыгрывает ли он его после неудачного выступления с сельхозтехникой?
— Вряд ли. Скорее он принял нас за черных риелторов, — робко предположил он.
— Будем надеяться.
Скрывшись из поля зрения фермера, Клуфтингер притормозил на обочине и вынул мобильный.
— Алло, фрейлейн Хенске? Это я…
Санди и без представления знала, когда звонил шеф, поскольку, кроме него, никто ее так не называл.
— …Мне нужно установить наблюдение в районе Вильдпольдсрида. Точное место укажу, как только вернусь, а пока подготовьте все необходимое.
Майера пронзило недоброе предчувствие.
— Ричи, какие у тебя планы на вечер?
— Я… у меня… то есть… — замямлил Майер.
— Вот и славно! — Клуфтингер с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу. — Сам понимаешь, этот двор мы теперь ни на секунду не должны выпускать из виду.
Майер стиснул зубы. Казалось, он судорожно ищет подходящую отговорку, но комиссар не стал дожидаться.
— Помнишь ясеневую рощицу, которую проезжали? Хороший пост, там тебя никто не обнаружит. А я пришлю тебе подмогу, проинструктируешь их. Все ясно?
— Так точно, — отрапортовал Майер, но вылезать из машины не спешил.
— Ну, давай!
— Ты это серьезно?
— Рихард, наслаждайся природой и свежим воздухом. Выбери удобное местечко. Сыщик ты или нет? Если что, сразу звони мне на мобильный.
Клуфтингер сдерживал приступ хохота до тех пор, пока согбенная фигурка Майера на обочине не осталась далеко позади.
Дома Клуфтингер расслабился. Насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах, конечно. Смерть Андреаса Лутценберга до сих пор висела тяжким грузом на его совести. И не важно, убивал он Вахтера или нет. Клуфтингер твердо придерживался мнения, что только суд определяет меру наказания.
И все-таки вечер обещал отдохновение. Клуфтингер переоделся в любимые спортивные штаны и старую футболку и босиком пошлепал в кухню. Была бы жена дома, она такого не позволила бы. Он в который раз испытал головокружение от свободы, но ощущение окрыленности тут же подпортило данное себе обещание позвонить жене, как только вернется. Поэтому звонок телефона прозвучал как награда. Умница Эрика! Он, расплывшись в улыбке, взял трубку.