Голощапова с каким-то умилением наблюдала за этой сценой, расположившись у окна столовой и чуть отодвинув занавеску. Женщина давно уже проснулась и успела привести себя в порядок. Сейчас она покорно ждала, когда наконец раскачаются коренные обитатели дачи.
— Елизавета Михайловна, — окликнул кто-то Голощапову, остановившись за ее спиной. — Санчо что-то о пакете говорил?
Старая экономка обернулась. Она не слышала шагов. Лавриков передвигался настолько бесшумно, что обнаружить его присутствие позади себя можно было только вот так, как сейчас, когда он заговорит. Федор Павлович был идеально, до синевы, выбрит и выглядел свежим, бодрым и подтянутым. На депутате красовался белоснежный костюм, из-под которого выглядывала фиолетовая рубашка.
— Был пакет, — честно ответила Елизавета Михайловна. Скрывать что-то от Лаврикова, на ее взгляд, не имело никакого смысла. — Большой такой. С документами, наверно. Я не заглядывала, не мне адресован. Ну, я его от греха подальше еще раз упаковала и по почте отправила на свое имя.
— По адресу?
— Туда, где прописана постоянно, где пенсию получаю, где квартира, — пояснила Голощапова. — Девочки на почте меня знают. Тридцать лет уж, наверно.
— А квартиру сдаете? — продолжал допытываться Лавр.
— Нет. — Лиза отлепилась от окна, прошла вперед и села за пустующий стол. — Пустует. Чего там сдавать? Однокомнатная в хрущевке. Убирать, ремонтировать после квартирантов дороже будет.
— Понял. — Федор Павлович по давней привычке заложил руки в карманы брюк и качнулся на носках. — О квартире в хрущевке мы потом поговорим. А пока… — Он оглянулся на закрытую комнату, совмещенную со столовой, и громко крикнул: — Санчо!
Мошкин, еще не успевший облачиться в штаны, но уже в свежей сорочке, которую он энергично застегивал в области необъятного пуза, живо выглянул из своих апартаментов.
— А?
— Я сейчас в больницу заеду, — проинформировал соратника Лавриков. — Поколение next-два — Ваня — со мной. А next-первый с Лизаветой Михайловной — на почту, будьте любезны. Если бандероль поступила — бережете ее пуще глаз. Федечка смотрит, что там за бумажки. — Он еще больше повысил голос. — Федя!..
— Здесь я, не вопи. — Сын действительно спускался по лестнице.
Федор Павлович обогнул стол, поравнялся с Санчо, все еще старательно копошащимся с непослушными пуговицами, и продолжил детальный инструктаж своей команды, вводя в курс дальнейших действий Федечку.
— Часов в одиннадцать подгребай во вчерашний магазинчик. Мы созвонимся, уточним… Леди двигается мне на смену в больничную палату, — последовало обращение к Голощаповой. — Ты, Санчо, — он водрузил ладонь на плечо Александра, — занимаешься кадровым вопросом. И дальше — сам знаешь куда.