— Фальк, вас все еще что-то беспокоит? Вы нам рассказали не все? Есть что-то еще?
Кениг колебался. Было ясно, что его раздирают противоречивые эмоции. Затем в нем как будто что-то сломалось.
— Да, есть… нечто… странное. Меня это давно мучает. Весь последний год. Каммлер однажды заявил, что его больше не заботит судьба диких зверей. Он сказал мне: «Фальк, сохрани тысячу слонов. Тысячи будет достаточно».
Кениг сделал паузу. Фраза повисла в воздухе. Нарова и Джегер молчали, не решаясь спугнуть решимость биолога. Дизельный двигатель «тойоты» отбивал ритм на низких оборотах. Наконец директор заповедника собрался с духом и продолжил:
— Когда он сюда приезжает, то любит выпивать. Мне кажется, в этих уединенных местах Каммлер чувствует себя в безопасности. Он находится возле своего самолета, в собственном святилище. — Кениг пожал плечами. — В прошлый раз, когда он здесь был, то сказал: «Беспокоиться больше не о чем, мой мальчик. Фальк, ты должен знать, что окончательное решение всех наших проблем уже у меня в руках. Это одновременно конец и новое начало». Знаете, во многих отношениях мистер Каммлер — хороший человек, — неожиданно принялся защищать босса Кениг. — И он совершенно искренне любит дикую природу. Во всяком случае, так было до недавнего времени. Он говорит о том, как его тревожит судьба планеты. О вымирании видов. О кризисе перенаселения. Что мы нечто вроде чумы. Рост численности человечества должен быть ограничен. И в каком-то смысле он, разумеется, прав. Но в то же время, слушая его, я прихожу в бешенство. Он говорит о местных — об африканцах, о моих сотрудниках, о моих друзьях — как о дикарях. Он оплакивает тот факт, что чернокожие люди унаследовали рай, а затем решили перебить всех животных. Но вам известно, кто покупает слоновую кость? Только иностранцы. Вся она контрабандным путем вывозится за океан. — Кениг нахмурился. — Знаете, он называет живущих здесь людей Untermenschen. Пока я не услышал это от него, думал, что больше никто в мире не употребляет такое слово. Я полагал, оно умерло вместе с Рейхом. Но, когда Каммлер пьян, он использует его. Вы, разумеется, знаете, что оно означает?
— Untermenschen. Недочеловеки, — подтвердил Джегер.
— Вот именно. Итак, я восхищаюсь им за то, что он здесь делает. В Африке, где столько сложностей. Я восхищаюсь его суждениями о сохранности дикой природы — о том, что своим слепым невежеством и жадностью мы уничтожаем нашу планету. Но я также презираю его за его жуткие — нацистские — взгляды.
— Вы должны уехать отсюда, — тихо заметил Джегер. — Вам нужно найти такое место, где вы сможете делать свое дело, но работать с хорошими людьми. Это место —