От автобазы до администрации путь не очень долгий, но достаточный для того, чтобы показать, что я не дам и ломаного гроша за мнение какого бы то ни было начальника. Шел я довольно уверенно, хотя на сердце у меня было неспокойно. Шел и думал о прошлом, от которого никак не мог оторваться. Пересек небольшую площадку и направился к парадному входу. К дирекции завода вели мраморные ступени. Я поднялся по ним, держась за гладкие перила. Какая всюду красота! Стены коридоров увешаны стендами с диаграммами. Но у меня не было времени любоваться всем этим. Наконец я добрался до третьего этажа, где находился завком, и начал искать нужную комнату. И тут я заметил, что у меня неладно с глазами. Плакаты читаю, а номеров не вижу. Неожиданно я наткнулся на комнату, которую искал. Остановился перед дверью и постучал по ручке. Она была желтая, литая, очень большая и тяжелая, и мне пришлось стучать дважды, чтобы меня услышали. Изнутри донесся женский голос, приглашающий меня войти. Я нажал на ручку и вошел.
Передо мной в просторной, залитой солнцем комнате за большим, ослепительно блестящим, полированным столом сидела женщина. Довольно полная, русая, с бледным лицом. Мне показалось, что она что-то ела — может быть, грецкие или лесные орехи, — потому что, увидев меня, сразу же выбросила скорлупу в корзинку. Я сделал вид, что ничего не заметил. Женщина сразу повернулась ко мне:
— Заходи, Масларский!
Я испугался, услышав свою фамилию.
— Заходи, заходи! — продолжала она улыбаясь.
Я приблизился к столу. Она предложила мне сесть в кресло, которое стояло возле круглого столика в углу.
— Почему не садишься? Прошу, пожалуйста!..
Я сел в кресло.
— А ты изменился… Да и я, судя по всему, тоже. Ничего удивительного… Годы… Значит, ты меня забыл… — Она села в другое кресло рядом со мной и рассмеялась. Увидев ее зубы — между двумя передними была широкая щель, — я сразу же вспомнил эту женщину.
— Гергана! — воскликнул я, хлопнув себя по колену.
Она продолжала смеяться, а я не отрывал взгляда от ее зубов, в которые был когда-то влюблен до безумия.
— Ковачева! — повторил я. — Гергана Ковачева!
— Нет, теперь уже Бояджиева, — сказала она с легкой грустью в голосе, или, может быть, мне это показалось.
— А почему Бояджиева?
— По мужу.
— Извини, я сразу не сообразил.
— Да ничего, жизнь течет, люди меняются…
Она вдруг сразу стала серьезной и деловой, и как раз в тот момент, когда на меня нахлынули воспоминания. А может быть, она специально поторопилась мне сказать, что она Бояджиева, а не Ковачева? Тем не менее я продолжал удивляться: