— Тарас, покажи колодец! — сказал Радик. Картинка на мониторе пару раз сильно вздрогнула, но осталась прежней. — Тарас, ты меня слышишь?.. Где колодец?
Наконец картинка ожила, улочка медленно двинулась навстречу всем, кто видел ее на мониторе. Изображение было очень неустойчивым, темное и расплывчатое, оно вздрагивало и покачивалось, как стакан с мутным вином в руке пьяного ходока. Оставалось гадать, то ли Тарас впервые работал с камерой, то ли ему в самом деле нелегко было идти по заваленной снегом улочке.
Вот камера замерла на полуразрушенной шапке колодца, и картинка зависла в «стоп-кадре».
— Шубин, подойдите ближе к монитору! — старик повернулся к директору. — Что вы, как мышь, затаились в сене?.. Для вас же крутим кино! — потом сказал, обращаясь уже к Радику. — Теперь колодец крупным планом! Пусть господин директор посмотрит, до чего его жадность довела!
Радик что-то шепнул в микрофон, на мониторе возник черный квадрат с неясным светлым пятном посредине. Изображение приобрело большую четкость, и светлое пятно превратилось… в детскую головку! С экрана смотрели напуганные до смерти глазенки мальчишки лет пяти-шести. Лицо ребенка было настолько чумазым, что это оказалось заметным даже во мраке колодца.
— Подлецы! Держать моего сына в замерзшем колодце! — Шубин ринулся было к Ульяну, но старик, неожиданно прытко отступив назад, предупредил: — Ни шагу больше, Шубин! Иначе я не ручаюсь за Тараса!..
— Так колодец, значит, без воды! — только сейчас сообразил Генка.
— А ты умный, — усмехнулся Радик.
«Странно, почему ребенок такой чумазый? Ведь земля-то в колодце мерзлая!» — отметил машинально про себя Безсонов.
— Ну что, на этот раз я убедил тебя, Шубин? — растягивая слова по слогам, произнес старик. — Промедление смерти подобно, как любил говаривать вождь русского пролетариата… Подпишешь договор?
— Только не здесь. Внизу. Здесь плохое освещение.
— Шутишь?.. Ну хорошо. Пускай внизу, — согласился Ульян. — Радик, выключай и сворачивай всю эту дребедень. Спускаемся в хату. Господин директор сподобился подписать! — старик, плохо скрывая раздражение, хмыкнул. — Упрямый осел!
Радик закрыл за собой дверь и щелкнул замком. Заскрипели ступени лестницы, вначале громко, потом все тише и тише. Вдруг раздался яростный окрик Ульяна: «Тарас, держи директора!»
Безсонов и Генка как по команде прильнули к двери. Напрасно: заливая глаза черной прозрачной патокой, из щелей сквозила вместе с морозным ядреным воздухом рождественская лесная ночь.
— Андрей Васильевич хотел вытащить из колодца сына, — догадался Женька.