Из ящика стола Ева достает почтовую открытку с напечатанным адресом университета. «Слишком сухо, — решает она. — Слишком по-деловому». Вместо этой достает другую, купленную в музее Родена — на ней изображена композиция «Волна». Три женщины присели перед набегающим на них потоком зеленоватого оникса. Это не работа Родена, автор — Камиль Клодель. Вдова художника, жена художника: поймет ли Джим эту аналогию? Ева надеется, что нет.
«Дорогой Джим, — пишет Ева, — меня очень опечалила кончина твоей матери». Вычеркивает слово «кончина» и смотрит на испорченную открытку. Другой у нее нет; Джиму придется простить ее за ошибку. Она пишет «…смерть» — все остальное просто словоблудие. «И нет других слов. Иногда, мне кажется, язык не справляется с тем, чтобы верно передать наши чувства. Изобразительное искусство для этого приспособлено лучше, правда? Я надеюсь, ты в этих обстоятельствах по-прежнему можешь работать. Я думаю о тебе…»
Ева останавливается и сидит, в задумчивости постукивая концом авторучки по подбородку. «Часто» было бы преувеличением; она вспоминает Джима Тейлора изредка и мимолетно — например, умываясь или закрывая глаза перед сном — в те моменты, когда неосторожно позволяет себе задуматься о том, что могло бы быть. Дописывает: «С сочувствием и наилучшими пожеланиями. Ева Симпсон». Осталось только написать в правом верхнем углу адрес галереи Джима на Корк-стрит, и дело сделано.
Ева переворачивает открытку и несколько секунд смотрит на изображение — выражения лиц бронзовых женщин, застигнутых каменной волной, не вполне различимы — и кладет в карман пальто, собираясь отправить позже.
Следующие несколько часов проходят спокойно. Еву никто не тревожит, кроме нервной первокурсницы Мэри, которая не может дождаться занятия в понедельник и хочет прямо сейчас узнать, что Ева думает о ее рассказе; и Одри Миллз, принесшей ей кофе и выпечку из ближайшей булочной. Одри — крупная добродушная женщина, свои пышные седые волосы она заплетает в косу, переброшенную через плечо. Они обсуждают обычные темы: ремонт, который муж Одри делает в их сельском доме, расположенном к югу от Версаля; книгу Теда (он на полпути к окончанию работы над язвительным описанием французского характера глазами англичанина); Сару.
— Сегодня ведь концерт в честь окончания полугодия, верно? — спрашивает Одри, прожевывая кусок «наполеона».
Ева кивает.
— Начало в пять. Я хочу поскорее закончить с этим отзывом и поехать. Если опоздаю, мне лучше не жить.
В четыре Ева вынимает из пишущей машинки готовый отзыв и, аккуратно сложив его, кладет в конверт из плотной, кремового цвета бумаги. Затем проверяет, есть ли в сумке ключи от машины, пудреница и кошелек. По пустынным коридорам факультетского здания эхом разносится дробь ее каблуков. Ева спускается вниз и желает хороших выходных охраннику Альфонсу.