Все головы повернулись в ее сторону.
Я вспомнила, как про нее говорили в новостях. Кто-то подсчитал, что из-за ее воровства страна недополучила тысячи машин «скорой помощи» и сотни больниц. Ее дом в Сан-Диего, в Калифорнии, показывали в документальном фильме о коррупции в Мексике. Мы с мамой его смотрели. Мы даже видели золотые раковины у нее в ванной.
Мы проследили, как она удалилась вместе с маленькой армией, которую содержала ради безопасности. Все поголовно ее ненавидели. Все поголовно мечтали ее задушить. Похоже, у каждого мексиканца имелась своя личная история о не приехавшей «скорой».
На столе рядом с моим чистым листом картона лежал Лунин коллаж.
Из страниц «Вог», «Пипл», «Нэшнл Джиогрэфик» и киношных журналов Луна вырезала множество рук и расклеила их вразброс по всему картону. Эта мозаика из конечностей окружала двух синеглазых бутузов в подгузниках – не иначе как с рекламы детского питания. На их пухлые грудки Луна налепила красные кусочки бумаги, которые изображали капли, падающие в море таких же капель. Они походили на сердца, вырезанные из валентинок.
– Ты убила детей? – выпалила я.
Мне тут же захотелось зажать рот и затолкать выскочившие слова обратно в горло, но было поздно. Они пронеслись через разделявшее нас пространство, и Луна их сглотнула.
– Да, убила. Тык-тык-тык. Дети такие мягкие. Нож входит, как в торт. – Она произнесла это так, как будто делилась со мной рецептом.
– Своих?
– Ну а чьих же? Только своих. Двух своих маленьких девочек.
– Почему?
– Они вечно просили есть, – ответила Луна. – Они вечно тянули меня в парк на качели, а у меня дел невпроворот. Да и вообще, девочек без них хватает. Больше нам не нужно.
Комната заполнялась женщинами. Здесь же проходили уроки вязания и компьютерного ликбеза.
Появились Джорджия с Виолеттой. Они заняли пустые стулья рядом со мной. Джорджия была в новом синем свитере, новых теннисках и пушистых белых носках с отворотом, прикрывающим верх туфель. Она поставила на стол большую красную коробку с шоколадными конфетами и открыла ее.
– С добрым утром, принцесса, – сказала она. – Угощайся английским шоколадом.
Я положила в рот блестящий коричневый шарик и растопила на языке. Маслянистое молочное какао обволокло мне нёбо и зубы.
Джорджии нравились уроки коллажа из-за модных журналов. Они напоминали ей о мире подиумов, к которому она принадлежала в Лондоне до тех пор, пока вместе с Сапожником, как Виолетта называла бойфренда Джорджии, не набила десятки танкеток и каблуков героином.
Виолетта относилась к занятиям с крайней серьезностью. Клей и ножницы она уложила в аккуратный рядок. Чтобы не повредить свои длинные ногти, ей приходилось двигать перед собой материалы подушечками пальцев. Прежде чем начать, она зажгла сигарету и рассматривала коллаж, пока не докурила ее. За урок Виолетта выкурила почти тридцать сигарет.