Мы перевели взгляды с Виолетты на сеньора Рому, чтобы увидеть его реакцию.
– Лады, Виолетта, – произнес он.
– Я не шучу. Я буду ломиться к вам в дверь.
– Знаю.
Я догадалась, что ему приходилось слышать такие признания тысячу раз.
– Сеньор Рома, – прибавила Виолетта, – у вас запах мужчины, настоящего мужчины.
Хотя Луна положила передо мной чистый лист картона, за дело я так и не взялась. Неохота было орудовать этими тупыми ножницами. Как в детском саду.
От нечего делать я стала перелистывать журнал «Нэшнл Джиогрэфик» и напала на статью о ламантинах. Там было пять фотографий ламантинов, нянчивших своих телят. Морские животные как будто улыбались, обхватывая детенышей плавниками.
– А я могу и без всякого коллажа пооткровенничать, – сказала Джорджия. – Я знаю, что этот подлый кобель посиживает себе в пабе невесть с кем, может с женой, если верить Адели, и обо мне не печалится. Я даже знаю, что именно он ест. Пирог со свининой.
Виолетта повернулась к Джорджии и произнесла:
– Думай, думай о Сапожнике. Накручивай себя. – Наверное, у него уже есть дети. Три года прошло, а он ни на одно мое письмо не ответил, ни на одно. Что ты об этом думаешь, принцесса? – обратилась она прямо ко мне.
– Какого черта ты ее-то спрашиваешь? – удивилась Виолетта. – Что Ледиди смыслит?
– Он был моей любовью. Я бы могла сделать коллаж из всех своих писем к нему, которые ко мне вернулись, – сказала Джорджия. – Коллаж назывался бы «Возврат отправителю».
Все минуту молчали.
Виолетта сжала пальцы Джорджии.
Аврора повернулась и протянула к ней руки.
– Не грусти, – прошептала она.
И тут я впервые увидела внутреннюю сторону ее руки, которая лежала на ножницах, тюбиках с клеем и журналах, как выплюнутая морем белесая деревяшка. Голубые вены прорисовывались под истонченной кожей настолько ясно, будто шли поверху.
Есть символы, понятные без слов, например крест, или свастика, или буква Z, или череп с перекрещенными костями, который присутствует на ярлыке каждой банки с крысиным ядом.
На руке Авроры был кружок с пятнышком в центре – след от ожога горящей сигаретой: кружок, пятнышко, розовый ореол.
Увидев этот символ, я сразу увидела Паулу, сидящую под деревом на голой земле, всю покрытую муравьями. Паула развернула руку и выставила передо мной, демонстрируя круглые сигаретные ожоги на ее внутренней стороне.
«Одна девушка придумала это очень-очень давно, и теперь мы все так делаем, – объясняла Паула. – Если нас найдут где-то мертвыми, люди сразу догадаются, что мы были украдены. Это наш знак. Мои ожоги – это послание».