– Ну хотя бы с личности убитого, – ответил он.
– Хорошо! – Она нажала кнопку на пульте, взяла выскочившую на лоток кассету и вставила ее в зев аппарата. – Вот он, полюбуйтесь!
Клинч взглянул на стереоэкран. Там красовалась типичная физиономия неврастеника. Худое, изможденное лицо, длинный, слегка свернутый на сторону нос, оттопыренные уши, левая бровь заметно выше правой, редкие волосы, зачесанные так, чтобы по возможности скрыть их недостаток на темени. Пожалуй, такой и мог пустить себе пулю в лоб.
Лоран нажала новую кнопку, и динамик заговорил бесстрастным голосом:
«Эдуард Майзель, швейцарец, сорок два года. Холост. Окончил механический факультет Цюрихского политехнического института. Специальная подготовка на Высших курсах КОСМОЮНЕСКО. Эксплуатация горнодобывающих механизмов. Двухгодичная стажировка на Урании. Направлен инженером в составе экспедиционной группы на Мези. Родственников не имеет. От страхования жизни отказался».
Голос умолк.
– Это все? – спросил Клинч.
– А что бы вам хотелось еще?
Тут снова бес шепнул на ухо Клинчу нечто совсем фривольное, но он усилием воли отогнал искусителя прочь.
– Какие-нибудь сведения, так сказать, более… – Клинч замялся под изучающим взглядом ее глаз.
– Интимные? – пришла она ему на помощь.
– Вот именно.
– Есть данные психоневрологического исследования. Хотите послушать?
– Пожалуй.
– Обычно мы их не оглашаем, но, думаю, здесь можно сделать исключение, не так ли?
– Конечно! – подтвердил Клинч.
Лоран нажала красную кнопку.
«Эмоционально возбудим, – забубнил голос. – Сексуальный индекс – сорок три по шкале Кранца, коэффициент общительности – ноль тридцать шесть, показатель вхождения в норму после шокового возбуждения – два пятнадцать, критерий дружбы по Шмальцу и Рождественскому…»
– Постойте! – взмолился Клинч. – У меня и так уже мозги вверх тормашками. Что такое сексуальный индекс?
– Есть специальная формула. Если хотите…
– Не хочу. Скажите только, сорок три по шкале Кранца – это много или мало?
– Смотря по тому, с какими требованиями подходить, – улыбнулась Лоран.
– С самыми жесткими.
– Тогда мало.
Не успел Клинч подумать, как бес сам задал за него вопрос:
– А какой, по-вашему, может быть индекс у меня?
– О, у вас! Судя по тому, как вы на меня все время смотрите, не меньше ста.
Клинч проглотил слюну. Если бы не полученный аванс… Впрочем, что сейчас об этом думать. Все же он не удержался и самодовольно произнес:
– Ирландская кровь!
– Представляю себе, – сказала Лоран. – Однако вам не кажется, что мы несколько отвлеклись от темы?
– Гм… Простите, мадемуазель! Итак, с Эдуардом Майзелем мы покончили. Кстати, почему его кремировали там, на Мези?