– Стой, где стоишь, – рычит папа, когда мыски ботинок Морфея оказываются в футе от моих сапог.
– Папа, это мой друг, и я не видела его целый месяц.
Я не стану признавать, как сильно по нему скучала. Не нужно давать Морфею преимущество.
– Пожалуйста, позволь нам поговорить.
Папа обводит Морфея испепеляющим взглядом – от макушки до кончиков крыльев.
– Никаких шуток, – предупреждает он.
Драгоценные камни на лице Морфея вспыхивают озорным красно-фиолетовым цветом, давая понять, что с языка готов сорваться колкий ответ. Я бросаю на него умоляющий взгляд, и он с молчаливым смирением закатывает глаза.
Папа, удовлетворившись, отходит в сторону и присаживается на корточки, чтобы сложить комбинезоны и оружие в сумку.
– Джеб жив? – спрашиваю я.
Драгоценные камни окрашиваются белым. Цвет равнодушия.
– Я его не убивал, если ты об этом.
– Сам знаешь, что не об этом. Можешь в кои-то веки дать прямой ответ?
Морфей переводит взгляд на дымчато-серое небо.
– Твой смертный жив и здоров. И, несомненно, ты очень скоро его увидишь.
На мои глаза наворачиваются слезы облегчения.
– То есть ты знаешь, где он?
Значит, Морфей все-таки спас Джеба?
Папа перестает запихивать комбинезоны в сумку и как будто ждет ответа.
Разглядывая трость, Морфей ворчит:
– Да, знаю.
Прежде чем я успеваю ответить, он смотрит на меня. Драгоценные камни становятся изумрудно-зелеными.
– Наверное, я должен сказать спасибо, что его имя не было первым словом, которое я от тебя услышал.
Ревность и боль в глазах Морфея вполне ожидаемы, в отличие от эффекта, который они производят на мою душу. Что-то в сердце рвется и скручивается. Это ощущение стало слишком уж хорошо знакомым. Я делаю размеренный вдох, чтобы успокоиться.
– Я страшно боялась за вас обоих. Теперь, когда я знаю, что ты в порядке, мне, конечно, нужно узнать и про Джеба.
– По крайней мере, сначала могла бы спросить, не болит ли у меня ухо.
Это почти смешно. Морфей – самый уверенный и независимый обитатель Страны Чудес – дуется, как ребенок… как мой товарищ по детским играм. А еще он похож на того мальчика, нашего общего сына, которого показала мне Королева Слоновой Кости. Меня охватывают чувства, которым я боюсь дать название.
Папины шаги стихают: он собирает поодаль бутылки с водой и энергические батончики, чтобы выполнить мою просьбу и дать нам пообщаться наедине.
Я протягиваю руку и касаюсь капель запекшейся крови на ухе Морфея.
– Больно? – шепотом спрашиваю я.
Он подается навстречу моему прикосновению.
– Немного жжет, – вполголоса отвечает он и так внимательно изучает мои губы, что они как будто тяжелеют.