То время, когда он сам вел свои торговые дела, давно миновало, и, приобретя на часть своего капитала имение на Terra Firma* [Материковые владения Венецианской Республики.], он питал надежду быть занесенным в Золотую книгу. Хотя сам он был купцом, но хотел, чтобы его дети принадлежали к благородному сословию, а потому не допускал меня к участию в своих торговых делах. Упоминаю я об этом как о свидетельстве его доброты: он рано заметил, что торговля меня не влечет, и содействовал тому, чтобы жизнь, которую вел он, не стала моей. К тому же он знал, что молодой муж моей сестры более подходит для торговых предприятий.
Итак, покуда мой отец упрочивал семейное имя и состояние, я (моя мать скончалась, а моя единственная сестра уже вступила в выгодный брак) был отправлен в Падую приобрести познания в науках; он хотел, чтобы его сын принадлежал к нашей знати, но не желал, чтобы я уподобился ей и в невежестве. Вот тогда-то, и уже в зрелых летах - мне было под тридцать, мной внезапно овладело жгучее желание стать гражданином Республики Учености, как ее называют. Эту внезапную страсть я теперь и не вспоминаю, настолько полностью она угасла во мне, но тогда чары новой опытной философии совсем меня покорили. Разумеется, ради самого познания, а не для практического его применения. Я говорил вместе с Бероальдом: non sum medicus, nec medicinae prorsus exspers* [Я не врач и к медицине вообще непричастен (лат.).] и приложил некоторые усилия для постижения теории науки врачевания, но только чтобы удовлетворить свое стремление к знаниям, а не для того, чтобы применять эти знания на практике. У меня не было ни желания, ни нужды зарабатывать таким способом хлеб насущный, хотя, со стыдом признаюсь, иногда я мучил моего бедного отца, угрожая, если он не будет добр ко мне, стать в отместку врачом.
Полагаю, он всегда знал, что ничего подобного я не сделаю и всего лишь пленен идеями и людьми, которые были столь же обаятельными, сколь и опасными. Поэтому он не стал возражать, когда я написал ему про сообщения одного профессора, который хотя читал лекции по риторике, но значительную часть своего времени посвящал изучению новейших достижений натурфилософии. Этот человек много путешествовал и утверждал, что всем, кто серьезно занят исследованиями естественных феноменов, более не следует относиться с пренебрежением к Нидерландам и Англии. После многих месяцев, проведенных у него под крылом, я заразился его восторгами и, поскольку в Падуе меня ничто не удерживало, попросил позволения побывать в этих странах. По доброте душевной мой отец немедля изъявил согласие, получил для меня разрешение покинуть пределы Венецианской Республики и отправил распоряжение своим банкирам во Фландрии снабжать меня деньгами.