Диана целый день где-то пропадала. Когда она вернулась, я поинтересовался, где она гуляла.
— Налаживала связи.
Она рассказала, что познакомилась с транзитным брокером из Минанга по имени Джала. Его импортно-экспортные операции служили прикрытием для более выгодного нелегального эмиграционного брокеража. Известный персонаж, все в порту его знают и уважают. Она предлагала ему за судовые койки чёртову кучу чокнутых кибуцев, так что сделка не состоялась — пока. Но Диана не теряла ни трезвой расчётливости, ни оптимизма.
— Будь осторожнее, — предупредил я её. — Мало ли, кто-то ещё на нас выйдет.
— Пока ничего не заметила, но… — Она пожала плечами и кивнула на блокнот в моей руке. — Сочинял?
— Отвлекает от боли.
— Ручку держать не больно?
— Как при запущенном артрите, однако справляюсь, — произнёс я вслух и мысленно добавил: «…пока что». — Болеутоляющий эффект стоит дискомфорта.
— Очень неплохо у тебя получается.
Ужаснувшись, я украдкой глянул на неё.
— Ты… Ты читала?
— Ты сам мне предложил, Тайлер.
— В бреду, должно быть.
— Выходит, что так. Хотя я бы не сказала тогда. Выглядел ты вполне нормально.
— Я, видишь ли, писал не на читателя. — Меня испугало то, что я забыл, как всё это ей демонстрировал. Что ещё ускользнуло из памяти?
— Ладно, больше не буду. Но то, что ты там изобразил… — Она чуть склонила голову к плечу. — Удивил ты меня. И польстил, конечно. Никак не думала, что ты ко мне питал такие чувства, тогда, в таком зелёном возрасте.
— Чему тут дивиться…
— Нет-нет, это удивительно. Но вот в чём парадокс, Тайлер: твоя девица на страницах — холодная, равнодушная тварь, почти жестокая.
— Я тебя такой никогда не считал.
— Меня не твоё мнение беспокоит. Меня беспокоит то, что ты увидел. И моё собственное мнение.
Я с некоторым усилием держался сидя, гордясь своей выносливостью, но, скорее всего, способностью сидеть, а не безвольно валяться, меня наделили болеутоляющие. Трясло — значит, близился очередной приступ.
— Ты хочешь знать, когда я в тебя влюбился? Пожалуй, следовало об этом написать. Немаловажная деталь. Это произошло, когда мне было десять.
— Тайлер, в десять не влюбляются.
— Я точно помню. Когда умер Святой Августин.
Сент-Августин — имя непоседливого чёрно-белого спаниеля, крупного породистого пса, любимца Дианы. Она звала его «Сент-Дог». Диана передёрнула плечами:
— Жуть какая.
Но я не преувеличивал. И-Ди Лоутон купил пса, повинуясь непонятно какому движению души. Возможно, хотел декорировать им прикаминное пространство. Что-то вроде кованой подставки для дров или кочерги с художественной бронзовой рукоятью. Но Сент-Дог не пошёл на поводу у судьбы. Он и вправду отличался выраженной декоративностью, однако из-за переполнявших его любопытства и жажды деятельности никак не подходил на роль коврика или напольной вазы. И-Ди его постепенно возненавидел, Кэрол не замечала с самого момента появления в доме. Джейсона пёс несколько ошеломил. Двенадцатилетняя Диана почувствовала в собаке родственную душу. Они с Сент-Догом выявляли друг в друге лучшие черты характера. В течение полугода пёс мотался за Дианой повсюду, только что в школу не ездил. Летними вечерами они играли на травке перед домом. Именно тогда я увидел Диану в особом свете. Мне приятно было просто любоваться ею. Они носились по газону до изнеможения, она, естественно, уставала первой, и пёс терпеливо ждал, пока его подружка восстанавливала дыхание. Она больше заботилась о собаке, чем любой другой из Лоутонов, чутко воспринимала изменение настроения Сент-Августина — на основе полной взаимности, кстати сказать.