Тут он вдруг резко повернул голову ко мне, впервые за вечер встретился со мной взглядом:
— О, чёрт… Подозреваю, что я нашалил.
— Действие лекарства, — утешил я его.
— Слушай, Тайлер, извини. Я гад.
— Тебе надо выспаться. Завтра почувствуешь себя намного лучше. Но в фирме тебе лучше не появляться.
— Не буду. Завтра заедешь?
— Обязательно.
— Спасибо.
И я ушёл.
Эту зиму можно было назвать зимой запусков. Кроме мыса Канаверал новые пусковые платформы сооружались в юго-западных пустынях, на юге Франции, в Экваториальной Африке, в Чжукане и Ксичане (Китай), в Байконуре и Свободном (Россия). Рампы традиционного размера предназначались для засеивания Марса, для транспортировки же добровольцев в случае успеха терраформинга строились пусковые установки небывалых габаритов — для громадных ускорительных комплексов, получивших прозвище «Большие трубы». Рампы росли, как пышные стальные леса, уходящие корнями в бетон и изобильно орошаемые из федеральной казны.
Первые «посевные» ракеты выглядели на новых пусковых установках весьма скромно. Они серийно выпускались по образцам старых ракет «Титан» и «Дельта», без излишних усложнений; космодромы обрастали ими, как стручками гороха, готовясь отправить семена новой жизни на стерильную почву Марса.
В каком-то смысле можно было сказать, что весна наступила во всей Солнечной системе. По меньшей мере — затянувшееся бабье лето. Обитаемая зона расширялась, её внешняя граница удалялась от Солнца по мере истощения запасов гелия в его ядре, продвигалась в направлении Марса и далее, к богатому твёрдой водой Ганимеду, спутнику Юпитера — следующего потенциального объекта терраформинга. На Марсе массы замороженных CO>2 и Н>2O начали высвобождаться в атмосферу на протяжении миллионов подряд летних сезонов. В начале «Спина» атмосферное давление у поверхности Марса не превышало восьми миллибар — примерно столько же, сколько и в трёх милях над Джомолунгмой. Теперь же, даже без вмешательства человека, на планете воцарился климат, сравнимый с условиями на какой-либо из арктических вершин. Красную планету окутал густой, по марсианским понятиям, слой углекислого газа.
Следовало ускорить процесс. Мы собирались насытить воздух Марса кислородом, озеленить низины, создать водоёмы там, где периодическое таяние почвенных льдов взрывало поверхность грязными паровыми гейзерами.
Отчаянными оптимистами были мы в ту зиму пусковых установок.
* * *
Третьего марта, незадолго до запланированной даты первых «семенных» пусков Кэрол Лоутон позвонила мне домой и сообщила, что у матери случился обширный инсульт и что она при смерти.