— Вот и хорошо, — сказала Диана, когда я передал ей эту новость. — А вопросами я его не хуже репортёров задолбаю.
Мне удалось приглушить её страхи относительно состояния здоровья Джейсона. Она поверила, что он не умирает и что сообщать или не сообщать о своих болячках — исключительно его прерогатива. Она приняла всё это к сведению, однако так же горячо желала увидеть брата, чтобы убедиться своими глазами. Смерть моей матери, казалось, поколебала её веру в незыблемость звёзд вселенной Лоутонов.
Я использовал удостоверение «Перигелион фаундейшн» и поддержку Джейсона, чтобы снять два соседних номера в «Холидей Инн» с видом на Канаверал. Вскоре после того, как запустили проект терраформинга Марса — «приняв к сведению» (то есть проигнорировав) возражения Управления по охране окружающей среды, — где-то на верфях построили и отбуксировали к Канавералу с дюжину мелководных плавучих пусковых платформ. Их поставили на якоря возле Мерит-Айленд, и мы могли любоваться ими из отеля. Остальные достопримечательности пейзажа — обширные автостоянки, обширные зимние пляжи, ширь океана.
Мы стояли на балконе номера Дианы. Она только что вышла из душа, переоделась, и мы собирались рискнуть спуститься в ресторан гостиницы. Остальные балконы по фасаду, сколько захватывал взгляд, щетинились камерами, штативами, объективами. «Холидей Инн» оккупировал медиакорпус. Конечно, Саймон светскую прессу, мягко говоря, не уважал, но Диану она, скорее, интересовала. Заходящего солнца мы не видели, но оно бросало свет на вышки и эстакады пусковых установок, придавая им вид таинственный, фантастический и какой-то скорее эфирный, нежели реальный. Казалось, что эскадрон гигантских боевых роботов шагает на позиции где-то в Центральной Атлантике. Диана отступила на шаг от балконной решётки, как будто испугавшись этого стального частокола.
— Почему их так много?
Я усмехнулся:
— Залповый экопойезис.
Она засмеялась, глядя на меня с упрёком:
— Научный жаргон Джейсона?
Она не совсем угадала. Слово «экопойезис» применил некто по имени Роберт Хейнс в 1990 году, когда терраформинг был ещё чисто спекулятивным понятием. Технически термин означал создание саморегулирующейся анаэробной биосферы там, где до неё не существовало жизни, но в современном контексте он относился конкретно к биологическому преобразованию Марса. Озеленение Марса требовало сочетания двух видов планетной инженерии: грубого начального терраформинга с целью подъёма температуры поверхности и атмосферного давления до пороговых значений, допускающих возникновение жизни, и экопойезиса, то есть использования микробов и растений для улучшения почвы и насыщения воздуха кислородом.