Авнер в своем отчете старался ничего не упустить. Рассказывал обо всем подробно. Эфраим записывал. Не исключено, что вообще весь их разговор записывался на пленку. Авнер этого не знал и спрашивать не хотел. У него сложилось впечатление, что его слушатели горячо приветствовали их успехи и стремились свести к минимуму их неудачи. Это выглядело примерно так. Саламэ — жаль, конечно, но вы сделали все, что могли… Мухасси — это было правильное тактическое решение. Несмотря на то что его имени в списке не было. О человеке из КГБ никто ничего не слышал. Может быть, вы в него вовсе и не попали, а если даже и так, что еще можно было в этой ситуации сделать? Русские, по-видимому, не зря помалкивали на этот счет. Что касается молодых террористов в Швейцарии и в Испании, — то мы вам не судьи. Они ведь тоже в конце концов террористы. Вы сделали и в этом случае все, что вам подсказывал ваш опыт. Карл Роберт и Ганс…
Да, трагедия, но иного нельзя было и ожидать. На войне — не без потерь. Конечно, после получения распоряжений от Мосада вы должны были миссию прекратить. Но ваши сомнения на этот счет нам понятны. Не будем больше говорить об этом. Эфраим не одобрил только операцию в Хорне — убийство Жаннет.
— Это было ошибкой, — сказал он. — Вы нарушили данные вам инструкции. Меня в этом деле ваши мотивы не интересуют. Независимо от того, застрелила ли она Карла или нет, — я, кстати, не сомневаюсь в том, что так оно и было, — вы совершили убийство. И мы бы вам его никогда не разрешили.
— Это к вам отношения не имеет, — сказал Авнер. — Мы действовали самостоятельно. Считайте, что, с вашего разрешения, мы в это время были в отпуске.
— Не валяйте дурака, — резко произнес Эфраим. — Это ведь не кино.
Вот так, всего один раз за все это время Эфраим осудил их поведение. Но настаивать не стал.
— Что сделано, то сделано, — сказал он примирительно. — Изменить мы уже ничего не можем. Но запомните на будущее — неповиновение мы не одобряем. В обычных условиях это наказывается увольнением.
Авнер подумал: «Увольнение — откуда? Я вроде на вас больше не работаю». Но промолчал. Так было спокойнее.
Единственное, о чем Авнер в разговоре с Эфраимом не распространялся, — это их связь с Ле Груп. Он не упоминал ни о Луи, ни о «папа». В его рассказе они фигурировали как «осведомитель из террористической организации» или под выдуманными специально для Эфраима именами: «Мы позвонили Полю…» «позвонили Халеду». Авнер продолжал считать, что, выдав «папа» Мосаду, он потеряет его доверие. Ему все еще казалось, что «папа», со своей стороны, его не предавал. Во всяком случае, он на это надеялся. Несмотря на все, что произошло с Карлом, Робертом и Гансом. В конечном счете и рассказывать-то было нечего. Несколько номеров телефонов, по которым можно было связаться с Луи и остальными, и дом «папа», который, может быть, ему удалось бы найти. Впрочем, за это время «папа» мог и сменить свою штаб-квартиру.