Судья Гарсиа поднимает листок, который держит в руках так, чтобы все его видели:
– Выяснилось, что мисс Белл все-таки выразила свое желание в письменной форме. Мы располагаем юридически заверенным заявлением, составленным пятого марта, за несколько недель до смерти мисс Белл. – Судья прочищает горло и читает вслух ровным, невыразительным голосом: «Я, Санквита Жасмин Белл, находясь в здравом уме, выражаю свое пожелание относительно участи своего будущего ребенка на тот случай, если он или она переживет меня. Прошу, чтобы право опеки над ребенком было передано мисс Бретт Болингер, моей учительнице и лучшей подруге. Подпись: Санквита Жасмин Белл». – Судья снимает очки и снова прочищает горло. – Учитывая, что ныне мы располагаем этим юридически заверенным документом, право временной опеки над ребенком передается мисс Болингер до той поры, пока процедура удочерения не будет окончательно завершена. – Судья ударяет по столу молотком. – Судебное заседание окончено.
Я роняю голову на руки и разражаюсь рыданиями.
Не знаю и не хочу знать, откуда у Джин взялась эта бумага. Расспрашивать ее я не собираюсь. Не важно, подлинный это документ или нет. Мы поступили правильно. Выполнили желание Санквиты и спасли ребенка. Все остальное не имеет значения. Брэд предлагает отметить нашу победу, но мне не до этого. Сломя голову я мчусь в больницу к моей малышке! Моей малышке! Влетаю в отделение для новорожденных. Несусь по коридору, открываю дверь в палату номер семь и прирастаю к полу от изумления.
Герберт, в синем спортивном костюме, сидит в кресле-качалке с Остин на руках. Улыбается, глядя на ее спящее личико. Я тихонько подхожу к нему и целую в шею:
– Не ожидала тебя здесь увидеть!
– Поздравляю, любовь моя! – говорит он. – Я примчался сюда, как только получил твое сообщение. Ужасно захотелось быть рядом с тобой. И с Остин.
– Но кто тебя пустил?
– Медсестра ЛаДонна.
Конечно, она не стала чинить ему препятствий. Все сестры в отделении неравнодушны к предупредительному, щедрому на подарки Герберту. А теперь, когда они увидели его воочию, и вовсе влюбятся по уши.
– Раз ты теперь опекун Остин, то можешь выбрать себе доверенное лицо, – продолжает Герберт. – Не возражаешь, если этим лицом буду я?
Тут же отметаю прочь кандидатуры Шелли, Кэрри или Брэда. Смотрю на свою прелестную дочурку и не могу насмотреться.
– Поверить не могу, Герберт! Теперь я ее мама!
– Ты будешь самой лучшей мамой на свете! – Он поднимается и вручает мне теплый сопящий сверток. – Садись. Думаю, теперь тебе следует должным образом представиться малышке.