Голова – ах, как свободно и пусто! Она бежала по огромному белостенному залу и хохотала от легкости и бездумья.
Свобода!
Я свободна!
Ее смех рассыпчатым эхом отражался от стен.
Как гулко и пусто – подумалось вдруг. И эта мысль напугала ее.
Что-то звякнуло у ног. Она взглянула и увидела тонкую цепь, браслет на запястье.
– Это тюрьма?! – Вторая мысль напугала еще сильнее.
– Маша…
У ее ног сидел какой-то парень – как показалось, смутно знакомый. Цепочка тянулась к его руке.
Нет, это его пальцы сомкнулись на ее кисти.
– Где мы, Маша?
– Это Врата, – ответила она, удивляясь: откуда ей знать?
– Смертные Врата? – Парень вздохнул и прилег на белоснежный пол. – Маша, ты помнишь меня? Я Михаил.
Да-да, конечно! Она узнала его! Этот тот мальчишка, которого она однажды встретила в метро…
Метро?
Это подземелье, где ходят поезда…
И там был подселенец!
Он, черная дрянь, захватил парня и толкнул на рельсы. Но она успела!
– Миш, – позвала она и села на пол рядом. Он все еще держал ее за руку.
– Граница уничтожает нас… – шептала она, – но мы добрались, мы смогли, слышишь?
Маленькому Саше снился новогодний сон:
– Бусы повесили, встали в хоровод, весело, весело, встретим Новый год…
Оленька-снежинка, девочка-японка в красном платьице и мальчик-гномик в смешном колпачке водили хоровод, не разрывая рук. У елки сидели серый щенок и ежик.
Ольга, раскинув руки, стояла у елки-якоря в Машиной квартире. Одетая белой вьюгой, одна против наступающего хаоса. Она видела детский сон мертвого санитара.
Девушка в белой-белой вьюге, раскинув руки, пела песню как заклинание:
Костенея в узорной метели,
Бросив все, ни о чем не скорбя,
Мы с тобою хотели апреля,
А дождались конца декабря.
Новый год – время смерти и стужи.
Новый год – он когда-то придет.
Если ты хоть кому-нибудь нужен,
Значит, нужен тебе Новый год…
* * *
Вдруг кто-то сильный подхватил Машу, встряхнул, сбрасывая сонливость.
Их закрутило, понесло в ледяном колком вихре. Искринки мельтешили в глазах.
Они вцепились друг в друга – не разорвать.
Завертело в бешеном танце потусторонней вьюги.
И затихло, так же внезапно, как налетело.
Маша очнулась.
Пронзительное небо, мягкая трава. Рядом Мишка. Их руки накрепко сплелись, вот так хватка!
Шершавый язык прошелся по щеке.
– Волчок, откуда ты? – Она потрепала седого волчищу по жесткой шерсти.
Их выбросило в Междумирье, на луг, к деревянному мостку через ручей, это ее место, отсюда начинаются все дороги. Один шаг – и она во сне. Дома.
Михаил открыл глаза.
– Мы живы? – удивился. – Я помню этот сон…
– Он у нас общий, – отозвалась Маша.
Волк лег у нее в ногах.