- Согласно общего постановления, а также Совета Союза фронтовиков, с утра будем выбивать немцев с нашего пролетарского Херсона!
Фронтовики возбужденно зашумели, придвинулись ближе. Силин поднял руку:
- Тихо! Митинги отменяются! Все! Поговорили! Договорились до немца!…
Послышались голоса:
- Правильно!
- Кончать надо говорильню!.
- Пора делать дело!…
- Так, - продолжал Силин, - связь с рабочим классом у нас есть. Наше дело начать, они поддержат. Объявляется особое положение. Ежели какая-нибудь недисциплина, будем рассматривать как измену революции и пролетарскому классу, и по закону военного времени - налево без разговору! Понятно?
- Чего не понять!
- Правильно!
- Теперь слушать команду. Ротам Иваненко и Маренина идти к городской думе сейчас же и занять позицию. Так… Рота Линькова - к вокзалу. Остальные пойдут оцеплять город по берегу. Командирам указания есть… Общая картина будет такая. Начнут Маренин и Иваненко у думы. До них чтобы ни единого выстрела! А как они начнут, тогда воем действовать по сложившейся боевой обстановке. Ясно?… Которым отрядам есть задание, выполнять! Остальным разойтись по своим местам и ждать приказов, какие поступят. Всё!…
Раздались слова команды:
- Становись!…
- Отряд Павлова, ко мне!…
Силин соскочил с табурета, поискал глазами, крикнул:
- Лешка!
Паренек в гимназической шинели подскочил к нему:
- Я тут!
- Вот тебе записка, отнесешь Виговскому на Забалку, в районный штаб, знаешь?
- Еще бы!
- Принесешь ответ. Пробирайся осторожно, на немцев не нарвись.
Лешка побежал к выходу.
Лешка Михалев, долговязый паренек в гимназической шинели, стал связным Силина совсем недавно, всего несколько часов назад.
Сначала, когда от своего закадычного друга Пантелея Дымова (в просторечии - Пантюшки), отец которого командовал рабочей дружиной на табачной фабрике Лермана, Лешка узнал о готовящемся восстании, он вместе с приятелем попытался пристроиться в дружину Пантюшкиного отца. Но ребят сразу постигла неудача. Пантюшкин отец даже разговаривать с ними не стал и велел убираться с глаз долой, пока греха ее вышло. Пришлось уйти ни с чем.
Впрочем, Пантюшка надежды не терял.
- Ты как хочешь, Леш, а я останусь, - сказал он. - Сейчас пойду к бате и при всех скажу: что же ты сына до революции не допускаешь! Пусть попробует не взять, я его на весь город ославлю! Ты, Леш, не обижайся, я пойду, дело, сам понимаешь, какое…
Лешка понимал. Дело было не шуточное: революция!
Это слово - «революция» - с детства ходило рядом с Лешкой…
Матери Лешка не помнил: она умерла от родов. Самой значительной фигурой в его жизни был отец, работавший мастером на верфях Вадона. В Лешкином представлении он был образцом человека сильного, сурового и справедливого. В начале германской войны отца взяли на фронт, а когда грянула революция, стало известно, что он состоит в партии большевиков и находится в Петрограде, чем-то там командует…