– инсценированный заново, в замедленном темпе, с ужасными подробностями, вдохновлял многие произведения искусства, от мифа о Тристане до пьесы Шекспира «Буря» и романа Мелвилла «Моби Дик». Морская стихия – очень подходящее место действия для таких историй; может быть, потому, что темная бездна моря так напоминает нам бессознательное, мир теней, где таится иррациональное, а мотивы скрыты.
Когда Тристан уходил в поход, что-то трогало глубинные струны его души. Что-то, о чем стоило вспоминать, о чем мечтать, что-то оставленное далеко позади. Возможно, его тревожили давние полузабытые мечты. Потеря была слишком большой. И им снова овладела любовь к Изольде. Можно ли вернуться в прошлое? Можно ли узнать, какими мы были раньше, но забыли об этом? Когда, в какой момент человек может позволить себе воскресить образы своего прошлого, свое прежнее «я»? Никогда, если на самом деле нас интересует не человек, а состояние наивысшего возбуждения, восприимчивости и понимания, если именно к этому состоянию мы стремимся. Даже если это и ведет к смерти. Как пишет поэт Уоллес Стивенс: «Вдумчивый человек… Он следит за пареньем орлов, / Для которых замысловатые Альпы – единое гнездо»[38]. Без препятствий нельзя воспарить, невозможна страсть. Один из самых верных путей к страсти – супружеская неверность, неизменная притягательность которой блистательно очевидна в старинном предании о Тристане и Изольде и в других повестях о запретной любви. Мы знаем, какой восхитительный костер может вспыхнуть от опасной искры любовного приключения, и мечтаем об этом невероятном подъеме. Читая предание о Тристане, мы мечтаем о любимом, хотим, чтобы он пылал такой же страстью. В этой безумно захватывающей охоте мы хотим быть всеми – и тем, кто выслеживает дичь, и диким животным, и охотником. Когда в небо взлетают куропатки страсти, а сердце бешено бьется, словно у улепетывающего зайца, – о, как это прекрасно, как захватывающе! А потом мы наполним страстью каждую пору, каждую клеточку нашего тела, ощутим невероятную живость и, вне себя от радости, вознесемся ввысь, воспарим в состояние сверхъестественного блаженства, в котором чувствуем себя сильными и могущественными, как боги.
Марсель Пруст и эротика ожидания
Ждать. Она чувствует, что не может вздохнуть: ребра распирают грудную клетку, под ложечкой сосет, бешено колотится сердце. Минутная стрелка ее часов словно примерзла к циферблату. Все как будто замерло: не слышно ни птичьего пения, ни звука автомобильных моторов. Тишина. И только ее сердце бьется как испуганный олень. Она сидит у окна, следит за каждым движением внизу, на улице, пристально рассматривая каждое лицо и пытаясь найти в нем сходство с любимым. Мелькнули светлые волосы – и ее охватывает дрожь удовольствия, а затем – разочарование, когда она понимает, что это не его волосы. Кто-то в болотно-зеленом плаще заворачивает за угол – ну наконец-то! – но нет, это всего лишь деловой человек, направляющийся в булочную по пути с работы домой. Раз за разом ее чувства подают сигнал, но потом ее обманывают. Поздним утром, когда любимый наконец приходит, она уже обессилена напряженным ожиданием. Старинная китайская пословица предостерегает: «Не принимай стук твоего сердца за звук копыт приближающихся лошадей».