— Довольно! — рявкнула Ольга. — Хватит, Вася. Это детские отговорки, а ты женщина. Что сделано, то сделано. Но ты должна исправиться в будущем. Молчи, пока праздник не закончится, ради любви бога.
Губы Васи похолодели. Ребенком она думала о красивой сестре, живущей во дворце, как Ольга из сказок с ее принцем — орлом. Но эти детские мечты угасли до этого: стареющей женщины, величественной и одинокой, дверь башни которой никогда не открывалась, и которая хотела сделать свою дочь послушной девой, не учитывая цену.
Ольга смотрела в глаза Васи с уставшим пониманием.
— Слушай, — сказала она. — Жизнь хуже и лучше сказок, и ты должна научиться со временем, как и моя дочь. Не смотри так, словно сокол с обрезанными крыльями. Марья будет в порядке. Она слишком юна для большого скандала, к счастью. Надеюсь, ее не узнали. Она научится своему месту со временем и будет счастлива.
— Разве? — спросила Вася.
— Да, — твердо сказала Ольга. — Научится. Как и ты. Я люблю тебя, сестренка. Я постараюсь для тебя, клянусь. У тебя тоже будут дети и слуги, и все эти неприятности забудутся.
Вася едва слышала. Стены часовни душили ее, словно у долгих лет Ольги взаперти была форма и запах, который она могла вдыхать. Она умудрилась кивнуть.
— Прости меня, Ольга, — сказала она и прошла мимо сестры за дверь, а потом по лестнице к шуму праздника внизу. Если Ольга и звала ее, она не слышала.
Касьян встретил ее у ворот.
— Я думала, вы будете пить со мной вино, — сказала Вася.
Касьян фыркнул.
— Ну, ты здесь, — легко ответил он. — Вино можно найти. Судя по виду, тебе не помешало бы, — он мрачно посмотрел ей в глаза. — Что, Василий Петрович? Сестра разбила миску о голову и заставила жениться на племяннице, чтобы восстановить ее поруганную добродетель?
Вася не была уверена, что Касьян шутит.
— Нет, — коротко сказала она. — Но она очень злится. Я… благодарю вас, что помогли вернуть Марью в дом без ведома распорядителя и стража.
— Тебе нужно выпить, — отмахнулся Касьян. — Хорошенько. Тебе поможет. Ты злишься, но не знаешь, на кого.
Вася только оскалила зубы. Она ощущала, как отбирают свободу.
— Ведите, Касьян Лютович, — сказала она. Город вокруг кричал и кипел, как чайник на огне.
Сжатые губы Касьяна чуть изогнулись. Они повернули на грязную улицу от дворца Ольги и тут же затерялись в веселой толпе празднующих. Музыка звучала из переулков, там танцевали девушки с обручами. Процессия поднималась, Вася увидела соломенную женщину на шесте, которую несли над смеющейся толпой. Медведя в расшитом ошейнике вели как собаку. Над ними звенели колокола. Горки из снега были людными, и народ толкался за очередь, падал с горки или скатывался головой вперед. Касьян замер.