Вестник двигался медленно, не сводя глаз с тёти Лизы, а та лишь мерно дышала.
— Ты здесь, сынок? — неожиданно промямлила она.
Вестник был уже почти за спиной тётушки.
— Ты вернулся. Я рада.
— Я тоже рад тебя видеть, тётя Лиза, — как можно спокойнее проговорил ходок и занёс тесак над её головой.
Он не испытывал ни страха, ни неуверенности, просто было неприятно осознавать, что перед тобой уже не тот человек, который воспитывал и любил с самого твоего детства. Отдавал последнее, когда нужно было, а потом находил ещё больше. Это была уже не та смелая и сильная женщина, которая спасла младенца от крыс и годы заботилась о нём.
Всё что осталось от тёти Лизы - это лишь оболочка, внутри которой притих демон.
— Присаживайтесь, мальчики. Чаю?
Вестник не стал больше тянуть. Он обрушил тесак на тётушкину шею, но вместо человеческой плоти лезвие воткнулось в стенку шкафа. Бесноватая с невероятной прытью сорвалась с места и прыгнула прямо на Крепа. Креп лишь успел выставить перед собой копьё и тупым концом упереть его в стену. Остриё вошло в живот, но бесноватая, словно не ощущая боли, продолжила двигаться дальше, всё больше и больше насаживая себя на древко. Одновременно с этим она обхватила ладонями голову Крепыша, а большой палец правой руки вдавила в глаз.
Креп задёргал головой и попытался развести руки псевдо в стороны. Но та была сильнее. Её левая беспалая ладонь опустилась к шее, и бесноватая вдавила её в гортань ходока. У Крепа перехватило дыхание. Он почувствовал, как ноги отрываются от пола. Тётушка его поднимала! Одновременно с этим по лицу прошлись острые ногти бесноватой. По щекам и шее заструилась горячая кровь.
Схватка Крепа и псевдо продолжалась всего несколько секунд, и этого времени хватило Вестнику, чтобы выдернуть плотно засевший в древесине тесак и нанести один единственный удар. Хорошо заточенное лезвие с лёгкостью отделило голову от тела. Но даже обезглавленная тварь не сразу выпустила свою жертву.
Голова, ударившись о пол, отлетела в угол комнаты, а грузное тело бесноватой медленно осело, шумно проскрежетав древком копья по стене.
Вестник выронил окровавленный тесак, несколько секунд постоял, хмуро глядя то на мёртвую тётю Лизу, то на друга, и лишь потом опустился рядом с Крепом.
Тот надрывно кашлял. Левую сторону лица пересекали четыре глубоких разреза, но на его счастье до глаз бесноватая не добралась.
— Сейчас я тебя заштопаю, — сказал Вестник, доставая изогнутую иглу и нить.
Когда Вестник начал зашивать разорванную щёку, Крепыш лишь закрыл глаза и со скрежетом сжал зубы.