Девушка, конечно же, не знала подробностей, вполне возможно, что необычное поведение приятеля существует лишь в ее глазах, а может, он просто устал. Все может быть, но с каждой секундой, с каждым новым бессмысленным словом ей становилось все страшнее и страшнее.
«Если ты смотришь в бездну… бездна смотрит на тебя».
Пришли искаженные памятью строки и Рей, чувствовавшая себя, как пыльный грязный мешок с песком, закрыла глаза, с внезапной ясностью увидев перед мысленным взором события полуторачасовой давности…
Небо разрывалось между красным и болезненно-желтым, сквозь окно шаттла толком не разглядеть, но Рей казалось, что эти цвета — лишь начало. Одурманенные долгим перелетом, сонные и ленивые курсанты дремали в креслах, оставив девушку в одиночестве наблюдать за причудами природы. Дим, сидевший рядом и совершенно не разделявший интереса своей соседки, был слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить внимание на странное знамение, растекающееся по небу.
«Какая тревожная красота!»
Рей восхищенно следила за сменой цветов, за тем, как разрываются, растягиваются облака, оставляя грязный след. Шаттл периодически подбрасывало на воздушных ямах, что создавало иллюзию вибрации неба, ощущение своеобразного неботрясения — безмолвного, завораживающего и недоброго. Но Дима это не волновало, он лишь плотнее закрывал уши, в которые лилась шаткая, слегка истеричная музыка, служившая парню фоном для размышлений.
«О чем он думает?»
Девушка покосилась на соседа, пытаясь разглядеть ответ в тлеющих огоньках глаз, но тщетно — словно стена разделяла их, стена инородная, искусственная, глубоко чуждая для Рей. «Курсант Мерри» даже страха не чувствовала, только растерянность, да беспокойство. Причем не за себя — за Дима, которому сейчас приходилось очень несладко. Но почему? Что случилось? Что изменилось в нем за одни сутки?
Опять вопросы без ответов… Рей мысленно вздохнула и вновь обратилась к виду из окна, теперь посмотрев вниз, на землю, картой расстилавшуюся под шаттлом. Конечно, машина летела не так высоко, метров двести, не больше, но и Лес, и равнина казались однотонными, монолитными, будто слепленными из двух больших кусков глины. Точнее, казались бы…
— Боже… — невольно вырвалось у Рей. — Что же это такое…
Они дрейфовали на фоне лоскутного неба, а под ними, на грешной земле… Черный остов мощного танка зарылся носом в густую желтую траву. Пушку почти оторвало, она свисала вниз, как сломанная человеческая рука, а все антенны смело, как ураганом, отчего бронированная махина казалась голой. А самое страшное, то, что Рей видела отчетливо, как через бинокль… Багровая полоса на боку, проходящая наискось, неровно, и пропадающая где-то с другой стороны, что была скрыта от взгляда…