Комлев не любил неприязненных отношений на работе, с него хватало и трудностей общения с Муго. «Надо будет как-то уладить с ней отношения», — с унылым беспокойством подумал он, не зная, как он это будет делать. При этом он старался не думать о предупреждении старого чародея на палубе и уже готов был считать это вздором. А Нолину он задобрит каким-нибудь подарком, когда они придут в Лолингве. Комлев, конечно, не знал об африканской поговорке «собираются строить загон, когда гиена уже утащила овцу».
До Лолингве оставалось меньше суток ходу. В Нтембе, предпоследней пристани, на пароход сел первый белый пассажир за весь обратный рейс. Это, как позднее узнал Комлев, был некий мистер Чейз, и на пристани его провожал местный окружной начальник. Он же и доставил его сюда на своей машине. Чейз занимался инспектированием чего-то, а чего точно, Комлев так и не понял. Он работал в какой-то международной организации, но дал только ее сокращенное название и избавил себя от его расшифровки, видимо, считая, что его должен знать каждый цивилизованный человек, если он хочет считать себя таковым. Комлев постеснялся выяснять полное название, да ему было, в сущности, все равно. Чрезмерным любопытством он не страдал.
Чейз был уже в летах, с загорелым морщинистым лицом, и было сразу видно, что он не новичок в Африке. На палубе, когда бывало очень солнечно, он появлялся в старом пробковом шлеме, который теперь никто, кажется, не носит, и это делало его похожим на карикатурного плантатора из плохого фильма об Африке. Комлеву он явно обрадовался как белому человеку, а с расово однородными людьми он, по его словам, не общался более месяца. К тому же ему хотелось выговориться. Он даже не спросил Комлева, из какой он страны, решив, что этот немногословный «мистер Комли», судя по акценту, какой-нибудь ирландец из Ольстера и настоящая его фамилия, конечно, О’Комли. Впрочем, он мог быть и шотландцем Мак-Комли. Какая разница? Немногословие же Комлева объяснялось его понятным нежеланием выставлять напоказ досадные промахи в речевом общении на языке, который по-прежнему для него оставался весьма чужим. А Чейз ни о чем его и не спрашивал, ему просто хотелось быть услышанным. Когда-то, очень давно, он был в Бонгу государственным чиновником до независимости, а еще ему приходилось бывать и в других английских владениях на Черном континенте. Так Комлев познакомился с мнением бывшего колониального служащего, и ему оставалось просто принять его к сведению, не давая ему оценки, ибо для этого следовало бы провести целую экспертизу, да еще выслушать какого-нибудь представителя образованной африканской элиты. Именно против нее были направлены филиппики Чейза.