Только Моана и Сарат могли сделать правильный вывод из этого кусочка сообщения. Речь шла об исследовании негаторского эффекта; была доказана принципиальная возможность транспортировки негатора сквозь портал. Только эти двое представляли себе перспективы использования негатора для семейных дел магов. И только сам Сарат полностью понимал возможности, открывающиеся для теоретической магии.
Капитан второго ранга Семаков занимался тем, что в далеком будущем назовут перетасовкой персонала. Он прикидывал, кого из комендоров можно перевести на «Морского дракона» без заметного ухудшения защиты укреплений.
Максимушкина трогать было нельзя, без вопросов. Поскольку лейтенант Беккер всё ещё находился на излечении, не существовало кандидатуры на замену этому наводчику. Зато у него можно было забрать Смирнова: с хорошим запасом гранат Максимушкин мог позволить себе не самого лучшего комендора. Поручик Боголепов также был первейшим кандидатом на ограбление: комендор Патрушев по опыту вполне мог сравниться с Максимушкиным, а замену среди людей Боголепова было бы нетрудно подыскать. А вот трогать Тароватова и Плёсова определённо нельзя: на Камчатском люнете гранат и без того впритык, тут промахи – непозволительная роскошь.
И начались кадровые перестановки. Рулевому Шальнову назначили бухгалтерскую (правда, он этого слова не знал) работу: считать боеприпасы, поскольку в подносчики он не годился по недостатку физической силы. Капитан Риммер пошёл наблюдателем, в его обязанности не входило ничего иного.
Одновременно драконья разведка вылетела на выявление вражеских транспортов. Таковые нашлись, числом два, оба оказались парусниками, шли поодиночке. Судя по курсу, направлялись они прямиком в Балаклавскую бухту.
– Совсем страх потеряли, пока мы доставкой боеприпасов занимались, – откомментировал старший помощник «Морского дракона».
– Ничего, обретут. Мы поможем, – ответил командир.
Выход «Морского дракона» в море состоялся в светлое время суток. Это событие заметили. Но даже если среди зевак и были граждане, подрабатывавшие соглядатайской работой, то успеть сообщить об угрозе на морских путях они могли разве что в Балаклаву.
Первый из парусников был перехвачен уже после заката. Луна была закрыта тучами, поэтому Семаков так и не узнал ни названия, ни порта приписки, ни даже национальной принадлежности противника. Пожар только-только начал разгораться, когда очередная (пятая) граната взорвалась в непосредственной близости от палубы. Не выдержали ни бортовая обшивка, ни набор. Шлюпки разнесло по досточкам, а то, что от них осталось, сгорело.