Второй транспорт искали почти всю ночь. Небо начало светлеть, когда сигнальщик выкрикнул:
– Корабль на весте!
Про себя начарт заметил, что позиция для атаки не самая удачная: «Морской дракон» отчётливо прорисовывался на фоне неба, в то время как неприятель был виден намного хуже. Подумалось также, что сигнальщики на паруснике, должно быть, уже подняли тревогу. Капитан Риммер выразительно глянул сначала на запад, потом на восток; в результате лейтенант Мешков уверился, что иномирский моряк подумал то же самое.
Но бой пошёл по непредвиденному сценарию.
До противника оставалось не менее двух с половиной миль, когда парусник начал ложиться в дрейф. А когда дистанция сократилась до мили, Мягонький доложил:
– Так что, ваше благородие, подняли флажный сигнал «Просим дать время на спуск шлюпок».
Удивились все, кто смог разобрать сигнал. Мешков быстро разъяснил Риммеру его смысл.
Матрос Шальнов выразил мнение большинства экипажа словами:
– Не иначе, напугали мы их.
В рубке эти слова была услышаны. Командир промолчал, хотя внутренне был согласен с выводом. Зато старший помощник вслух возразил:
– Думаю, может быть и другая причина. Груз.
Семаков сузил глаза:
– А ведь возможная штука, Михаил Григорьевич… Поднять сигнал: «Даю полчаса на спуск шлюпок и на оставление судна. По истечении срока судно будет уничтожено».
Вереница флажков поползла по фалу. Одновременно Семаков подал на себя часть рычажков. «Морской дракон» сразу стал замедляться.
– Владимир Николаевич, ближе полумили подходить нельзя. Если в трюме порох… Вполне они могли оставить там зажжённый фитиль.
– Верно, но мы и останемся на этой дистанции. А то и дальше.
– Будь с нами Тихон, уж точно он попытался бы уговорить нас на абордаж.
– А я воспретил бы. Не тот случай, Михаил Григорьевич.
– Что будем делать с экипажем?
– Ничего. Море спокойное, до турецкого берега пятьдесят миль, до вечера доберутся. На борт мы их принять не можем.
Пока князь Мешков объяснял капитану Риммеру диспозицию, шлюпки отвалили от борта парусника. Командир терпеливо дождался, пока те отойдут на дистанцию полумили от обречённого корабля, после чего скомандовал, носовой гранатомёт запустил гранату, которая грохнула на палубе рядом с бушпритом. Полыхнул огненный шар.
Начарт думал, наверное, с четверть секунды.
– Смирнов, дай ещё гранату в то же место.
Результатом был столб ослепительного огня.
– Ну, не говорил ли я: порох он вёз! Ещё повезло, что не взорвался.
– Удачно влупили. Двадцать тысяч пудов, как полагаю, а это больше трёхсот британских тонн.
На лицах российских офицеров и матросов расцвели улыбки удовлетворения, в которых проглядывалось и злорадство. Но голос чужеземного капитана вернул командира «Морского дракона» в реальный мир.