— Что с ним делать? — кричал лейтенант Маркус, отведя от Бертрама дуло своего автомата.
Пухоль отвечал спокойно и неопределенно: он сослался на какие-то приказы, согласно которым пленных следовало отправлять в тыловые штабы.
Шальные пули, жужжа, плели над головой Бертрама паутину. Казалось, вокруг позиции Пухоля сжималось кольцо разрывов. От обломков самолета Бертрама по степному полю стелился черный дым. Вокруг горела сухая трава. Маркус сказал:
— Как же ты его отправишь в тыл? Это совершенно невозможно в такой неразберихе. Да и вообще, зачем нам столько возни? Вот мы сидим здесь, пулеметами гоним своих на фронт и еще должны сдувать пылинки с этой фашистской сволочи, чтобы с ним, не дай бог, ничего не случилось.
— Прошли времена Панчо Вильи, когда не брали пленных! — напомнил Пухоль.
Маркус убрал палец со спускового крючка автомата.
— Эх ты, учитель, — произнес он. — Твоя профессия не дает тебе покоя. Только ты, к сожалению, забыл, что своими бомбами этот бандит наверняка разрушил твою красивую школу в Сьерре.
— Ты только не горячись. Видишь там горящий истребитель?
— Ну и что? Из-за этого он ведь не стал другим. Поливал из пулемета дороги под Малагой или еще что-нибудь натворил.
— Откуда ты знаешь? — послышался сердитый голос Пухоля.
— Да ты вспомни Гернику! Вспомни Гернику! — не выдержал Маркус.
Бертрам с ужасом услышал это слово, действительно почувствовав себя виноватым. Оно воскресило в памяти картины, которые он старался забыть навсегда. Теперь они, обвиняя, ожили в его воображении: Герника, какой он ее видел, когда пикировал на развалины города так низко, что вдыхал поднимавшийся вверх отвратительный сладковатый дым. Бертрам посмотрел на свои руки, сложенные на дрожащем колене, и испугался еще больше. Пухоль не ответил на возглас маленького Маркуса. Он подошел к пленному и серьезным взглядом окинул его.
— Тебе, наверное, больно? — спросил он.
— Да, — произнес Бертрам. — Сначала болело плечо, а теперь вот нога.
— Мы отправим тебя в тыл. Тебе придется подождать, пока не станет потише, — сказал Пухоль, рукой смахнув упавшие на лоб черные волосы. Затем он повернулся к Маркусу: — Сходи к немцам и проверь, работает ли их чертов телефон. Скажи, что мы отнесли женщину на перевязочный пункт. И если увидишь рыжего комиссара, спроси, не выкроит ли он время, чтобы взглянуть на этого типа.
От Маркуса Хайн Зоммерванд узнал, что Ирмгард доставили в госпиталь. Он испугался и одновременно обрадовался. В сутолоке он потерял ее из виду и не знал, что с ней.
Маркус, видевший, как санитары несли ее в тыл, рассказал ему: