— Ей здорово досталось. Кто знает, жива она или нет. А жаль. Красивая была женщина!
Хайн спешно передал командование батальоном Вальтеру Ремшайду и пошел к Пухолю не столько для того, чтобы посмотреть на немецкого пилота. Ему просто хотелось узнать, что с Ирмгард.
Но проходя мимо пленного, он все-таки остановился. Оба сразу узнали друг друга.
— Ушиблись при падении? — спросил Хайн и показал рукой на бинты.
— Нет, нет, — произнес Бертрам, и его правое колено, остро торчавшее из широкого раструба войлочного полусапожка, снова задрожало. То, что он встретил здесь Хайна Зоммерванда, не успокоило его.
— Ну, говорите же, что произошло! — потребовал Хайн. Его ясные глаза пристально смотрели на Бертрама.
И пока Бертрам раздумывал («Я не имею права, ведь это предательство»), его рот сам собой открылся, и он признался:
— Мне пришлось прыгать с парашютом. Это не разрешается. В меня стрелял мой… товарищ.
Прошло какое-то время, прежде чем Хайн осознал смысл этих слов.
И еще Бертрам сказал:
— Мне никто не поверит, и все-таки мне хотелось бы заверить вас: я не имею ничего общего с теми, кто там, наверху.
При этом он указал правой рукой на небо, голубой купол которого все еще содрогался от гула моторов. Там, вверху, подстегиваемый собственным честолюбием, метался неумолимый Хартенек, кружил осторожный Хааке, выполнял свой долг простоватый Вильбрандт. Бертрам посмотрел вверх.
Ему казалось, будто он приземлился только теперь. Да, с «теми, кто там, наверху», у него больше не было ничего общего.
— Что вы имеете ввиду? — услышал он вопрос Хайна Зоммерванда и, не раздумывая, ответил:
— Я не фашист.
— Поздновато вы об этом вспомнили! — съязвил Хайн Зоммерванд. — Что так вдруг? Разве не могли подумать об этом раньше? Или, может быть, причина в этом? — добавил он, еще раз указав на бинты.
— Мне кажется, я всегда думал иначе, — помедлив, ответил Бертрам.
— Как же вы тогда очутились здесь?
— Я солдат.
— Солдат? Солдат? — гневно воскликнул Хайн. — Какой вы солдат! Вы авантюрист, вор, бандит, убийца. Не бахвальтесь своим мундиром и погонами. Все это сплошной маскарад. Нас этим не удивишь.
Его лицо покраснело от гнева, а тяжелый кулак лег на плечо Бертрама.
— Ведь вы не первый попали к нам в руки, — резко произнес он. — Я уже видел нескольких ваших камрадов. Гордиться тут действительно нечем. Подонки и сброд. И ничего больше.
Он снова крикнул Бертраму:
— Вы — солдаты? Какие вы солдаты? За что вы воюете? Мадрид, Малага и Герника! Вот ваше геройство! Стыд и срам! И ты там был! Признайся, ведь был или у тебя не хватит мужества даже на это?