– Трудно себе представить такое.
– Они удивительные, существует мнение, что они произошли от европейских крестоносцев, заблудившихся в песках после баталий на Святой Земле.
– И ты веришь в это?
– Почему бы и нет? Полагаешь, лучше будет думать о них, как о потомках карфагенян, уцелевших после резни Сципиона? Пустыня полна тайн… Так почему бы не удивляться происхождению туарегов?
Замолчала, задумчиво смотря вперед, на нескончаемую череду дюн. А Мулай тем временем поравнялся с небольшим стадом коз и верблюдов, которое пас маленький пастух – негритенок из рода «беллах». Он разговаривал с ним, не слезая с седла, мальчишка что–то отвечал и несколько раз показал на юг.
Когда подъехали поближе, то мальчишка круглыми от удивления и ужаса глазами уставился на повозку, что двигалась по пескам сама по себе, отпрыгнул в сторону и отбежал метров на сто и оттуда, с безопасного для себя расстояния, наблюдал за происходящим, и это немалым образом развеселило туарега.
– Он говорит, что лагерь моего двоюродного брата совсем рядом… А ещё говорит, что в той «грара», за дюнами, пасется стадо газелей… Жены моего брата приготовят великолепный кускус с мясом газели. Но, к сожалению, у меня не осталось патронов… У вас нет ружья?
Миранда выключила мотор, они с Давидом вышли из машины, из багажника вынула охотничье ружье и протянула Давиду, но тот отказался и показал на туарега:
– Уверен, он лучше справится с этим.
Мулай взял ружье, покачал в руке, осмотрел с видом знатока и удовлетворенно кивнул.
Путь занял минут десять, наконец, мальчишка приложил палец к губам и указал на ближайшую дюну.
– Когда выстрелю, не шевелитесь, – попросил Мулай. – Таким способом сможем подстрелить еще одно животное.
Взбирались по склону дюны почти ползком, песок тонкими ручейками скользил вниз по склону. Добравшись до вершины, осторожно выглянули из–за края и сразу же увидели все стадо: красавца самца ростом не менее полтора метра от кончика рогов до копыт, и с ним семь самок, поменьше ростом, три из которых были с телятами.
Животные стояли неподвижно, будто высеченные из мрамора, а туарег тем временем медленно, очень медленно, очень плавно, как хамелеон, охотящийся на муху, поднял ружье и прицелился.
Грохнул выстрел и одна из самок, та, что была без теленка, рухнула с перебитой шеей. Эхо выстрела покатилось по равнине, среди камней и песка, над кустами и пучками сухой травы и растворилось вдалеке, унося с собой кровавую новость.
Тишина пустыни разлетелась вдребезги, священное равновесие природы рухнуло, грохот и смерть облетели «грара», но, несмотря на это, газели не сдвинулись с места ни на миллиметр, остались стоять на своих местах, демонстрируя полное безразличие к произошедшему, словно ничего и не случилось.