Я бросилась вперёд, следуя за строем бывших солдат. Они схватились за край бронированной плиты на боку бронетранспортёра. Металл лязгнул, съезжая на место. Бронированная плита разъединилась, её нижняя часть упала вниз, образуя платформу, прикреплённую к боку бронетранспортёра.
— Наверх!
Я запрыгнула на платформу и втиснулась между остальными солдатами. Серводвигатели зажужжали, и платформа вместе с нами поднялась. Люди Рогана взялись за верхнюю половину бронированной плиты, все ещё прикреплённой к бронетранспортёру. Металл снова лязгнул, и плита скользнула вниз. Харт потянулся вперёд, потянул за рычаг, открывая прямоугольную заслонку внутрь плиты и закрепляя её. Я смотрела в окно два фута шириной и один фут высотой. Верхняя часть бронетранспортёра была прямо передо мной, и я мог упереться в неё винтовкой.
Перед нами простирался бетонный двор, залитый ярким солнечным светом. По обеим сторонам поднимались голые бетонные стены, а впереди, в двух сотнях ярдов, высилась ещё одна стена. В ней маячили массивные черные двери, словно вход в какой-то гигантский замок.
Рядом со мной раздался голос Харта:
— Так, мальчики и девочки, оружие наизготовку. Снять предохранители.
Я переключила рычажок на винтовке на автоматический режим.
Хор голосов рявкнул:
— Так точно, сержант.
— Родригез, расстояние до цели.
Мужской голос прокричал:
— Двести одиннадцать метров.
— Огонь по команде.
Харт наклонился ко мне.
— Мы работаем командами по двое. Я твой напарник. Когда я даю команду «огонь», ты стреляешь. Когда ты отстрелялась, говоришь «закончила» и делаешь два шага назад. Если у тебя осечка, говоришь «осечка» и делаешь два шага назад. Понятно?
Моё сердце билось слишком быстро.
— Да.
Тяжёлая дверь раскололась посередине, в зазоре виднелась абсолютная темнота.
— Не стрелять, — приказал Харт.
Мои руки дрожали. Я сделала глубокий вдох, набрав полную грудь воздуха, задержала его на несколько секунд, и медленно выдохнула, сосредоточившись только на дыхании.
Прорезь расширилась. Что-то бурлило в чернильно-чёрной темноте.
Вдох… и выдох. Вдох… и выдох. Это не срабатывало.
Двери распахнулись. Бледная, продолговатая конечность высунулась на свет, болезненно-серая, словно старый бетон.
— Не стрелять, — сказал Харт рядом со мной, его голос эхом отозвался в моём шлеме.
Создание шагнуло наружу. Оно стояло на двух парах тонких, согнутых назад, как у кузнечика, ног, его узловатые колени торчали вверх. Тело болталось между ними, напоминая мешок из плоти. Не было ни головы, ни глаз, ни носа. Только рот — круглый огромный рот, усеянный множеством рядов конических зубов. Это был монстр, созданный пожирать.