Только с наступлением рассвета ему удалось немного успокоиться. Он закрыл глаза и неожиданно для самого себя сразу же уснул.
В двенадцатом часу он снова проснулся. Голова была свинцово-тяжелая, как после попойки. Тело не повиновалось. Хотелось есть. Но об этом пока нечего было и думать: неподалеку от дачи в просветах полуголых деревьев то и дело сновали фигуры красноармейцев. Очевидно, здесь расположилась подошедшая ночью воинская часть. Выйти сейчас из дачи — значит вызвать подозрение. Придется ждать ночи.
В комнате стоял серый полумрак, и только возле окна было светлее: старые ставни были закрыты не очень плотно, а кроме того, в них самих были щели, через которые Олишев время от времени смотрел на все происходящее за окном. Свет падал и на небольшую библиотеку, размещенную возле окна.
Чтобы хоть чем-нибудь отвлечь себя от ощущения голода и от чувства загнанного, окруженного со всех сторон зверя, Олишев подошел к библиотечке и начал рыться в книгах. Его внимание привлекла книга с истрепанными углами, с ободранной дешевой обложкой, на которой ему с большим трудом удалось прочесть название «Тени в ущелье». «Что-нибудь детективное, — подумал Олишев и впервые за все свое пребывание на даче улыбнулся. — Как нельзя кстати…»
И он начал читать. Будь на месте Олишева кто-нибудь другой, он вряд ли стал-бы в такие минуты заниматься чтением книг. Но Олишев читал, потому что он никогда не был трусливым человеком.
Книга увлекла его своей наивностью, той легкостью, с которой были раскрыты следы шпионажа.
«А людям, видно, нравится. Как поистрепали книгу. Они, конечно, не знают, что для того, чтобы поймать сейчас Олишева, нужно похоронить по крайней мере двух охотников на него… Хотел бы и я быть одним из таких вот блаженных читателей…»
Книга сделала свое дело: Олишев успокоился, почувствовал себя бодрее, да и времени было убито немало — добрых три с половиной часа. И все-таки было еще рано для того, чтобы попытаться выйти из никем не потревоженного укрытия.
Ветер разгонял тучи. Черные, с белесоватыми размытыми краями, они неслись на северо-запад, а между ними, как в весеннем половодье между льдинами, образовывались, расширяясь с каждой минутой, синие провалы. Это означало, что темнота наступит с опозданием. Олишев снова прилег на диван.
Он проснулся от еле уловимого слухом позвякивания замка за дверью веранды. Нащупав за пазухой вальтер, он переложил его в левую руку, в правой руке оказалась короткая металлическая палка, еще вчера обнаруженная им возле плиты. Его мысль работала четко и быстро. «Арестовать меня, когда я уже подумывал о том, чтоб явиться с повинной? Не дали додумать? Нет, это не так просто, как вам кажется. Вы сейчас убедитесь в этом. И пожалеете».