Конечно же Соледад читала Шекспира, но кто ж удержит в голове всех персонажей? Она покачала головой и взялась за гарду. Рапира была для нее неудобна – добротный тяжелый клинок, самодельная легкая чашка…
Рапира принадлежала этой комнате – миру одинокого старика, миру, который невольно впитываешь и кожей, и легкими, – такой густой стоит тут запах, не то чтобы неприятный, но чужой и уже отдающий склепом.
– Нет, не помню, – холодно ответила она Георгию.
– Ну, тогда я объясню. Это друг Ромео, молодой талантливый шалопай, очаровательный бездельник, общий любимец… Как бы теперь сказали – тусовочный гений.
Георгий нашел нужные слова. Теперь Соледад начала смутно понимать… словно бы во тьме обозначился белесыми небрежными линиями намеченный силуэт!..
– Кузен Джульетты Тибальд убил его на поединке. Ну, потом Ромео убил Тибальда, и вся склока между домами Монтекки и Капулетти вспыхнула заново, но это уже к рапире не относится. Я решил подарить тебе рапиру, которой был убит Меркуцио. В рифму к твоему романсу.
– Ясно… – сказала Соледад. Вот так он отозвался на слова «шпага жениха». По-своему. Тоже способ сделать предложение…
Но рапира все еще принадлежала элегантному старику. Соледад посмотрела на него вопросительно – она не хотела вынимать стержень из крошечного мирка этого человека. В том, что рапира для него много значила, она не сомневалась. Он так смотрел на тусклый клинок, словно ласкал его своими выразительными пальцами, самыми кончиками.
– Я обо всем договорился. Сейчас эта рапира нужна тебе, – и Георгий демонстративно достал из портмоне наличные. На такие деньги можно было бы купить дюжину рапир, и он, выкладывая их на край захламленного столика, покосился на Соледад – как она оценит эту щедрость.
Старик взглянул на деньги и отвернулся. Они были ему неприятны – хотя бы потому, что он, по каким-то своим стариковским причинам, обойтись без них не мог, а иначе заполучить не умел. Может, требовались на лекарства, может, на операцию.
– А что я с ней буду делать? – недоуменно спросила Соледад.
– Ничего.
– Так зачем же она мне?
– Чтоб была.
Георгий был строг и лаконичен не в меру. Он слишком буквально понял мольбу о шпаге жениха. А клинок вовсе не обязан быть материальным…
– Послушай! – воскликнула Соледад. – Для того чтобы она у меня была, ей необязательно висеть над моей кроватью! Пусть она останется здесь – я буду просто знать, что она моя! Ну, и в любую минуту я смогу ее забрать, если она вдруг понадобится как физическое тело! Понимаешь?
– Понимаю, конечно.
– Тогда пойдем отсюда скорее.