«О, что я вижу, — обрадовался Р-ский. — И этот панок претендовал на Замок? Да ты бы в подземельях, в которых я бродил сегодня всю ночь, обосрался бы от страха! Девка ты! Баба! Так признаёшь? Давай, Якутский, говори, у меня ещё дел много! Или я повешу тебя, повешу, всё равно каждый труп, который здесь завтра найдут, спишут на этих пизданутых дамочек!»
«Хорошо. Замок не мой, — сказал я тихо, и лицо Р-ского посветлело от удовольствия. — Но и не твой, потому что…»
«Что потому что — что, — закричал Р-ский. — Это мой Замок! Мой, говнюк, мой, и всегда был моим, и ни одна баба…»
А баба между тем появилась на пороге. Молодая баба в грязно-белом, разорванном внизу платье. Босая баба с Фаллическим символом в твёрдых и тонких руках. Голые ноги смотрели на меня своими бесстыдными коленями, и не было никого ни в Замке, ни во всей этой стране, ни в целом мире, кто мог бы заставить меня отвести от них свои мокрые глаза.
«Положи реликвию, — сказала она Р-скому. — Музейная вещь. Не хочу, чтобы о моих девчонках думали, что они крадут экспонаты в музеях».
Р-ский испуганно оглянулся, задрожал, но меч не положил. Наоборот, он прыгнул ко мне и занес его над моей головой.
«Только попробуй подойти, поблядушка, — сказал он с дворянским гонором. — Опущу ему на голову. Смотрю, вы тут спелись? Пососала у него уже? Думаешь, ты у шляхтича сосала? Неее… У собаки ты сосала!»
Босая не обратила на него внимания, сделала шаг вперед и сказала, как всегда, глядя мне прямо в глаза: «С моими всё в порядке, если ты это хотел у меня спросить. Только Джека нашего Потрошителя не могу найти».
«Её убили, — сказал я, оборачиваясь к ней. — Нет больше Джека».
«Кто?» — спросили брови Босой. «Он», — ответили мои. Босая хмыкнула, и через мгновение Тадеуша Р-ского больше не было на свете. По крайней мере, на этом. Мир, куда он отправился, был гораздо более простым. Там были острые сабли, и борзые, и лихие усы, и тысячи Ганночек горели, каждая при своём дереве, каждая намертво привязана верёвкой, красивые узлы, завитые языки пламени… Убитый женщиной, он лежал прямо передо мной, сжимая в руках двуручный меч, и на лице его была такая обида, будто ему так и не дали разгадать последний сканворд.
Бывает, наступает время, когда всё в последний раз и больше не повторится.
«Люба нашла планы с подземными ходами, — торопливо сказала Босая. — Так что не бойся, Грильдриг, им есть куда идти. А у нас с тобой впереди прекрасная ночь. Пойдём прогуляемся, у меня здесь осталось ещё одно дело».
Я пошел за ней. Что мне ещё оставалось делать? Замок руководил мной — ведь время властителей прошло, теперь здания приказывают людям, куда идти и где стоять. Людям и женщинам с оружием в руках. А тиканье часов этой истории становилось всё громче. Только мы не слышали его, оглохшие победители, слепые хозяева живого и зрячего Замка.