Как только приближался кто-то, кто не был чист, он тот час его строго осуждал, прямо там, перед царскими вратами, и говорил ему:
— Как ты смеешь приступать к святым Таинствам с таким грязным, черствым и непокаявшимся сердцем? Быстро пойди и оплачь свои грехи, покайся, прости и будь прощен, и после причастись…
— Если ты не очистишься священной исповедью, Божественная литургия сожжет тебя.
Так говорил отец Евлогий, этот святой священник[694].
Божественное Причастие — это «хлеб» духовный. Все мы должны вкусить его ради нас самих. Это — «глоток вечной жизни», «живая вода». Каждый из нас да пригубит ее! Это Божественное благоухание, и мы вдыхаем его. Божественное Причастие может вызвать в нас, если мы готовы к нему, прекрасные Божественные изменения, и это окажет благоприятное влияние на членов нашей семьи и наших близких.
Когда я не совершаю молитву один день, об этом знаю только я. Когда я не совершаю молитву два дня, об этом знает моя семья (потому что видит и чувствует мое поведение). А когда я не совершаю молитву три дня, об этом знает весь мир! Так же происходит и с Божественным Причастием. Если мы принимаем его достойно, то об этом узнаем прежде всего мы сами. Проживем и почувствуем присутствие, воздействие, силу и благодать Святого Духа.
Эти изменения вызовут изменение и в нашем ближнем. То, чего нам не хватает, — это личные изменения! Поэтому мы не исправляемся и не поступаем правильно, как личности, как семьи, как общество и как народ. У нас нет литургического опыта. Мы не составляем единое целое со святыми, которые наполняют храм, с Ангелами, которые нас охраняют и защищают от любого зла.
180. Один монах, по имени Иерофей, из монастыря святого Дионисия на Святой Горе, захотел провести три дня Сыропустной недели в совершенном посте и удвоив свое молитвенное правило. Всю ночь он бодрствовал, молился по четкам, преклонив колени, читал Священное Писание, а днем работал и прислуживал.
На третий вечер, около полуночи, во время молитвы он увидел, как внезапно келья озарилась Светом. Ослепительным Светом… Свет этот был не от лампад, не от свечей, не от электричества, но, казалось, что само солнце своим чистым сиянием наполнило его келью, и он решил, что Свет исходит от иконы Пресвятой Богородицы, которую он очень почитал.
Когда отец Иерофей рассказал об этом, его спросили:
— Когда ты увидел Свет, ты испугался?
— Нет, — ответил он. — Я совсем не испугался. Наоборот, я был очень спокоен.
Мной овладела необъяснимая радость, мир и полное отсутствие мыслей. Полное спокойствие. Я почувствовал такое счастье и, сам не понимая как, начал нашептывать молитвы Пресвятой Богородице, большие и малые… сколько помнил из Величания и много раз «Достойно есть…», «Богородица Дева…», «Красоте Девства твоего…» и другие Богородничные песнопения. Я пел их с большой радостью и благодарностью! И думал, что от такого счастья воспарю к небесам!