«Едите: сие есть Тело Мое. Пийте, сия есть Кровь Моя. Я — Агнец закланный. Агнец, берущий на себя грех мира». То, что Господь говорит нам это, означает, что Жертва уже совершена и продолжает совершаться вместе с нашей Божественной литургией!.
И священник восклицает: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов».
Народ отвечает: «Аминь».
Священник (тайно): «Подобне и чашу по вечери, глаголя. (Возглашая:) Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за выи за многия изливаемая, во оставление грехов».
Народ: «Аминь».
199. Как-то один священник, держа за руку своего пятилетнего сына, пришел в церковь на вечерню.
Мальчик, шагая рядом с отцом, все время что-то говорил, пока, наконец, не задал неожиданный вопрос:
— Папа, почему на Божественной литургии, когда приходит время освятить Божественное Причастие, ты плачешь? А затем поднимаешься на небо и спускаешься, держа в руках огонь? И почему ты сначала кладешь его на хлеб, а затем в Святую Чашу с вином?
— Как ты не обжигаешься? Я никогда не видел твои руки обоженными!!!
Этот святой батюшка остановился, от удивления лишившись дара речи, а затем, дрожа, спросил своего сына:
— Когда ты все это видел, сын мой?
— Да позавчера, когда было воскресенье, — отвечал мальчик.
И тогда священник говорит сыну очень строго:
— Осторожно, чадо мое, не говори об этом никому до моей смерти. Слышишь? Никому!!!
— Хорошо, папа… Вот… целую крест! — И сотворив крестное знамение, поцеловал его.
Это мне рассказал сын, когда ему было уже за пятьдесят, о своем отце — священнике.
Эта правдивая история имеет духовную глубину, ради которой она рассказана. Потому что, закончив историю о своем отце, сын прибавил:
— На днях, отче, я согрешил, осудив двух священников за их проступки. Да, я их осудил, побранил и сравнил со своим святым отцом — священником… А вчера во сне мне явился отец, весь сияющий словно солнце!!! Посмотрел на меня сурово и строго сказал:
— Разве ты не знаешь, что в лице этих двух священников ты осудил меня, своего отца? Или мы все не совершаем ошибки? И, когда ты судишь священника, чадо мое, я часто тебе это говорил, ты судишь Самого Бога, который его сделал священником!
И тогда сын этого святого иерея заплакал!!! А я потерял дар речи от удивления.
Потом я попросил у него разрешения рассказать об этом страшном литургическом опыте, не называя имен[798].
Да помилует нас Бог и меня несчастного, который так много написал в этой книге, потому что «кто знал и написал, но НЕ ДЕЛАЛ, бит будет много».
Таинство Божественной Евхаристии не повторяется, но продолжается. Оно словно происходит сейчас! Однако самое страшное то, что не мы совершаем Таинство Божественной литургии, но Христос! Мы, священники, просто совершаем богослужение, в то время как Господь есть Тот, кто приносит жертву и Сам приносится. Христос присутствует теперь и присутствовал тогда… Он — «простирающийся в веках». Хлеб и Вино, это Тот же Христос, Плоть Которого мы едим и Кровь пьем…