…Нас окружила группа из тридцати человек. Низкими голосами они запели ритмичную песню. Это было нечто среднее между воем и рычанием. Они пели все быстрее и громче. Казалось, эти звуки услышит и мертвый. Каково же было мое удивление, когда именно так и случилось! „Мертвый“ неожиданно провел рукой по груди и попытался повернуться. Крики окружающих его людей слились в сплошной вопль. Барабаны начали бить еще яростнее. Наконец лежащий повернулся, поджал под себя ноги и медленно встал на четвереньки, его глаза были широко раскрыты и смотрели на нас».
На вопрос Райта, действительно ли этот человек был мертв, колдун ответил: «Человек не умирает. Его убивает дух. Если его дух не желает больше смерти, он живет… В короткий период после смерти еще возможно вернуть душу человека в тело, если изгнать оттуда злого духа…»
Обряд посвящения проходит каждый, кому предназначено стать шаманом. Именно этим обрядом шаманство и отличается от других культов: духи, выбравшие человека на роль шамана, забирают его к себе, где подвергают его душу перерождению, награждают его необычными, магическими способностями.
По принципу «страдание, смерть, возрождение» становятся колдунами в Австралии. Там у посвящаемого в магию власти над людьми и природой делают надрез на животе, через который вынимаются внутренности. Их очищают и возвращают на прежнее место. Через этот же надрез вводятся вещества, дающие человеку магическую силу. Магические препараты втираются обычно вдоль конечностей и грудной лопатки. А в Западной Австралии будущего колдуна-шамана помещают на несколько дней в воду. Пройдя испытание смертью, он возвращается в жизнь шаманом могущественной силы.
Испытаниям подвергают будущих шаманов те могущественные люди, которые сами прошли когда-то через этот обряд.
Когда душа шамана подвергается жестоким испытаниям, тело его остается в человеческом мире. Но признаком того, что он действительно прошел через какие-то мистические экзекуции, являются ссадины, ушибы, порезы и т. д., остающиеся на его теле. Череп и кости шамана создаются заново, внутренние органы подвергаются закалке. Сердце после посвящения не всегда возвращается духами шаману. Они продолжают над ним трудиться в течение еще какого-то времени. И только создав его таким, какое надобно иметь шаману, духи возвращают сердце посвященному.
Иван Гоголев дает описание обряда посвящения, через который проходят сибирские шаманы, в одном из своих рассказов, отрывок из которого предлагаем вниманию читателя.
«…Кысалга сидел в какой-то черной яме и отчаянно пытался выбраться из нее: кричал, звал на помощь, но никто не приходил, не откликался. Вокруг были пустота и безмолвие. Выбившись из сил, он затих, и вдруг над головой пронесся снежный вихрь, зашумели чьи-то мощные крылья: показался громадный орел. Крючковатым клювом он ударил Кысалгу в темя, схватил его калеными железными когтями и взмыл высоко в небо. Они долго летели в холодной темноте, мимо странных мерцающих облаков. Вот наконец орел остановился, грустно заклекотал. Кысалга, испуганно вскрикнув, полетел вниз. Он больно ударился о лед и забился, как стерлядь, выброшенная из воды на берег. „Куда меня занесла эта чудовищная птица?“ Словно в ответ пророкотал неземной голос: „Эбэ Хайя! Эбэ Хайя! Эбэ Хайя!“ Перехватило дыхание: „Эбэ Хайя? Священная скала у Ледовитого океана?! О, это святыня для всех народов, живущих окрест. Якуты издревле величают ее Эбэ Хайя – Гора-бабушка, в знак особого почитания. На заоблачной высоте ее обитают великие духи, имена которых не принято произносить вслух. Сам дух могучей Лены-реки в облике орла-горбоноса вьет свое гнездо на вершине Эбэ Хайя. И он, Кысалга, здесь, на этой достославной скале?..“ Изумленно вздохнув, Кысалга осмотрелся. Далеко внизу гневно ревели кипучие валы, разбиваясь вдребезги о каменную грудь утеса. Сверху мрачно нависало хмурое небо. Не теплились звезды, лишь уныло мерцала ущербная луна. И вот из тьмы вышло громадное чудовище, с большим окровавленным топором в лапах. Кысалга чуть не вскрикнул. Голова медвежья, туловище человечье! Чудовище оскалило страшные клыки и прорычало, обдав смрадным дыханием: „Ноохо, я снова явился, чтобы