Я пробовал на базаре в чайной. Там, скажу я тебе!.. Нееее! Не то! Там люди тоже ж спешат, а все по-другому. Базар — он дает другой настрой. И животу тоже дает настрой — впихать и впихать за шо заплатил — до того, шо ложки кусают. Я специально смотрел — таких покусанных ложек, как на базаре в чайной, — нигде в Чернигове нету.
Я засмеялась, потому что получилось смешно. Я у себя в голове увидела, как Яков по всему Чернигову высматривает покусанные ложки.
Яков не понял моего смеха и рассердился.
— Смеешься! Ха-ха тебе! А было б тебе ха-ха, если б ты в своей жизни хоть бы раз голодала?! Если б голод аж с самих ушей вылазил, с глаз, с всех человеческих дырок?! А человек, может, и объедке горелой столовской радуется! Между прочим, недоеденной, кинутой на произвол! Гадина ты, Изергиль! Я ж тебе, как боевому товарищу, сердце открываю…
Конечно, я захотела успокоить Якова. Якова ж нельзя допускать до последних нервов.
— Ой, Яков, извините меня! Вы не думайте, что я вам объедку пожалею! Мне для вас не жалко! Я ж не про вас смеялась! Я про людей смеялась! У некоторых есть сильная жажда на обжорство, я сама по себе видела по работе. А про вас я слушаю, и у меня все переворачивается…
Яков мотанул головой:
— Для того и рассказую, шоб перевернуть у тебя там все на обратное. Хочешь, такое скажу, шо не дай боже?
Конечно, я хотела.
— Было так. Мы с товарищем Ященком Сергеем пошли в разведпоиск. Понимаешь?
— Понимаю!
— Зима, как раз градусов до биса… Может, сорок. Возле Козельца. Там гарнизон немцев и полицаи. Лютуют! Мы все это знаем, как на пальцах, у нас там и связные, и все. А пошли мы, я ж говорю, в разведку: своими глазами — оно будет всегда верней. И документ забрать от связного — важнючий, с штаба немцев, вроде как делать аусвайсы для наших и прочее. Понимаешь?
— Ага…
— По лесу двигались ночью, осторожность делали с всех сторон. Ященко — опытный, и я тоже такой же. Мне четырнадцать, а я уже на счету у командира. Понимаешь?
— Ага…
— Ну, сколько-то разов видели людей с ружьями. Может, человек тридцать. По виду — не полицаи. А кто такие? Не спросишь… Не наши — точно. Огонь не прячут — костры сильно палят. Еще и деревья рубят… Решили мы обходить большим гаком… Шоб не распотякивать долго, скажу — заблука́ли. Лес и лес.
И надо ж такому было получиться — когда мы уже окончательно поняли, что заблукали, увидели одну хатку. А уже ночь кончается, утро наступает. Где мы? Шо?
Как положено, один остался на месте, а другой пошел посмотреть, шо в хатке. Ященко Сергей и пошел.
Думаю, он от усталости потерял бдительность и не обсмотрелся по партизанскому уставу. Он своей рукой торкнул двери. А двери ему на это возьми и жахни!