Тогда я вышла к вешалке, где висел мой плащ. Из кухни вешалка не просматривалась. Прислушиваясь к бряканью посуды, я осмотрела всю одежду. Кроме моего плаща, здесь висел болоньевый плащ хозяина, осеннее пальто и простой плащ из синей диагонали. Болоньевый плащ исключался, я бы узнала его на ощупь. Пальто- тоже, в тот вечер шел дождь. Оставался плащ из синей диагонали. Я закрыла глаза, прислонилась к нему щекой, потрогала ладонью… да, ощущение было похоже. Без всяких угрызений совести я сунула руку в один карман плаща, затем в другой. Вряд ли он воспользовался платком, вернее всего надел перчатки…
Но перчаток в плаще тоже не было.
На полу под вешалкой стояли большие грубые ботинки- туристские - и коричневые туфли. Но что могло остаться на ботинках, когда хозяин добирался в них до дома через весь город, из Дзержинского района в Кировский, да еще когда на улице шел дождь?
Значит, я ничего не нашла.
С горьким сожалением вернулась в комнату и присела за стол.
Бошко вышел из кухни.
- Скоро будет кофе. Потанцуем пока, Евгения Сергеевна.
Он опять завел тот же медленный фокстрот.
Вот на этот раз мне уже пришлось защищаться. Он был очень сильный, а я старалась действовать деликатно, грубить не хотелось, но и не хотелось дать себя в обиду.
Наконец, он все же меня отпустил. Я поправила волосы и молча уселась в кресло.
- Простите меня, Евгения Сергеевна… Но вы такая милая и желанная женщина. Конечно, я не пара вам, понимаю. Я гожусь вам в отцы. Но что могу поделать, я уже люблю вас…
- Будет вам…
- Вы обиделись на меня?
- Там кофе, наверное, уже готов.
- Ах, да… кофе, кофе…
Он опять отправился на кухню.
Я опять осталась одна со своими нелегкими мыслями и сомнениями.
Плохи твои дела, товарищ инспектор ОБХСС! Нет у тебя никаких вещественных доказательств. Одни подозрения. Чем ты их можешь подтвердить? Даже для санкции на производство обыска повода нет.
Есть одна убежденность, что Бошко убийца.
Но что толку от моей убежденности? Ее не положишь на стол следователю как вещественное доказательство.
Бошко может спать спокойно.
Он и спит спокойно. Его не мучают опасения и тревоги, что он будет разоблачен. Он может приглашать женщин, чтобы разделить с ними «тоску мужского одиночества». Может тратить наворованные деньги, за которые пока тоже не несет ответа.
А Вали Бессоновой нет…
Только я одна держу в руках тоненькую ниточку, которая может оборваться в любой момент.
Но Валюши нет в живых, и я не хочу уйти отсюда просто так.
Он спокоен только потому, что поверил уже в свою безнаказанность. Уверен, что из квартиры Бессоновой к нему не протянется след. Он уверен, что уничтожил свои преступные следы. Выбросил ключик, уничтожил перчатки.