– А если бы… если бы он успел убить мальчишку?
– Задача, поставленная перед твоей группой, от этого не изменилась бы. Разве что приказ защитить Хабарова потерял бы силу, – хладнокровно сказал Ростопчин.
Его собеседник нахмурился.
– Осуждаешь? – спросил Шалей.
– Скорее, недоумеваю, – ответил Брюсов, но, поняв, что от него ждут не столько ответа на риторический вопрос, сколько развернутого мнения по недавним событиям, вынужден был продолжить: – Чужой мальчишка против слуги дома в шестом поколении. Почему именно так?
– Хм. Попробуй перефразировать с учетом всех обстоятельств, – усмехнулся Шалей и, не дождавшись ответа от подчиненного, пояснил: – Если говорить честно и без прикрас, то выбор был между убийством талантливого мальчишки, не причинившего нам никакого зла, и казнью слуги дома, опозорившего не только нашу фамилию, но и память своих предков, верой и правдой служивших нам на протяжении двухсот лет. Как ты думаешь, что бы сделал с Барном на моем месте, например, Рагнар Сивый? Помнишь еще прадеда Ольгерда или уже позабыл?
– Помню, как не помнить, – буркнул Брюсов, еле удержав руку, что по старой памяти попыталась прикрыть задницу, в детстве немало пострадавшую от шомполов помянутого Рагнара, предпочитавшего вбивать военную премудрость в новиков методами позапрошлого века. – Придушил бы он стервеца своими руками.
– Вот видишь, а мы чем хуже? – заключил Ростопчин.
– Только поэтому? – все же задал вопрос Борхард. – Или все же волхвы…
– Почему же, – вновь усмехнулся глава дома. – Были у меня и меркантильные соображения. Но волхвы здесь ни при чем. Они, знаешь ли, своих птенцов от внешнего мира не ограждают, учат самостоятельности и ответственности за свою жизнь и принимаемые решения. Нет, если ученик запросит помощи, ее окажут, но мстить за смерть своего аколита не станут никогда… это не в обычае волхвов.
– Тогда в чем дело? – спросил Брюсов.
– Барн зарвался, это не первый его… «залет», так сказать, – откликнулся Шалей. – Хабаров – парнишка толковый, с большими перспективами, делать такого врагом – лишь наживать ненужные дому неприятности в будущем, а убить его, значит, заполучить во враги одного довольно известного профессора Хольмского университета и, самое главное, его товарищей. А профессор тот, между прочим, давно положил глаз на Ерофея и вовсю с ним сотрудничает.
– Э? Что за профессор? – удивился Брюсов.
– Вот-вот, Барн этого тоже не знал. Не удосужился проверить, где пропадает заинтересовавший его объект с утра до вечера. А Ерофей в это время, как я узнал, работал с приехавшей из Хольмграда группой философов и естествознатцев под началом Всеслава Мекленовича Граца. Конечно, некоторым гвардейцам на столичные интриги плевать, но я ни секунды не сомневаюсь, что это имя знакомо даже такому солдафону, как ты, – заметил Шалей.