Всю ночь Кондрат мчался по Буджакской степи. Тут безводные, опаленные солнцем пустоши чередовались с солончаковыми заболоченными зарослями, высокой осокой и камышами. Укатанная дорога петляла среди редких невысоких холмов, сливаясь с чуть заметными тропинками. Порой он засыпал в седле. В таких случаях конь, как добрый товарищ, сам усталый, измученный, замедлял бег и тревожным ржанием будил всадника. Только под утро Кондрату удалось добраться до Матросской слободы — предместья Измаила, где он остановился в придорожном трактире.
Молодцеватый хозяин, разбуженный его появлением, услужливо помог ему расседлать коня и накормить добротным овсом. А своего постояльца отвел отдыхать на чистую, просторную постель.
Утром Кондрат позавтракал в обществе таких же, как и сам, путешественников, затем пошел седлать Бурана. На конюшие увидел в темноте сутуловатого, высокого старика, который пытался разглядеть подковы на копытах Бурана. К удивлению Кондрата, его конь, всегда очень строптивый, не проявлял нетерпимости к чужаку. Кондрат с досады даже слегка шлепнул любопытного старика по спине.
Старик от неожиданности выпрямился во весь свой высокий рост и оказался под стать самому Кондрату.
— Варавий!.. Чур, да не снится мне сие! Откуда вы взялись здесь?! — воскликнул Кондрат, почтительно пожимая жилистую руку кузнеца. — Каким ветром вас сюда занесло?
— А тебя? — задал вопрос в свою очередь кузнец.
— Ищу Богданку.
— А жива она?
— Слава богу, жива, — и Кондрат рассказал Варавию все, что только узнал о Богдане.
— Она теперь с сердобольными сестрами ездит, с лекарями. Раненым воинам милосердие оказывает, исцеляет… Может быть, в Измаиле она, хотя и отъехать могла туда, где ноне битвы будут.
— Дала ли она о себе весть тебе? Письмецо какое или на словах, может быть, Скаржинским написала, али матери твоей, или кому из знакомых в поселке? — Кузнец вопрошающе рассматривал лицо Кондрата.
— Никому и ничего. Ни слова о себе…
— Видимо, она знает, что ты ищешь, тревогу о ней маешь — и ничего.
— Конечно, дед, знает.
Кузнец Варавий от последних слов Кондрата сразу помрачнел.
— Плохо!.. Плохо твое дело, хлопец, но еще хуже твоя Богданка поступает.
— Это почему?
— Как ты не понимаешь. Почему да почему?.. Ведь она знает, что ты по ней боль в сердце носишь. Как же ей тебя не жаль. А ты сюда ее искать в Измаил прискакал.
— Может быть, она еще здесь… Надежду имею…
— А ежели ее нет?
— Коли нет, поеду искать…
— Слушай мой совет: не ищи сию девку безжалостную. Видать, в батьку своего бессердечного она удалась, — зло говорил Варавий.