— Ты, как всегда, права. — И поспешил на свою половину.
Совсем по-другому реагировали на переселение Богданы в барскую усадьбу ее отец, мачеха и соседи. Батька Богданы считал себя просто ограбленным с уходом дочери из-под его власти. Правда, Виктор Петрович и Кондрат пообещали ему дать еще денег. И хотя он не сомневался в их обещании, но все же ему не терпелось получить добавку. А тут еще супруга его Марфа осатанела от жадности и нетерпеливо напоминала ему об обещанном:
— Обманут они тебя! Ей-богу, обманут. Надо тебе, старому дурню, послушать меня и немедленно отвезти твою Богдану в Балту и отдать ее этому старому козлу. Он бы дал денег, может, поболее за нее. Ей-богу, поболее.
— Не обманет барин, — успокаивал он супругу. Но у самого, как говорится, кошки скребли на душе. Мало ли что может случиться. Не ровен час, барин-то уже в годах и может помереть. А Кондратка Малый — голь перекатная, что с него возьмешь, тогда и пропадет «добавка». А эти добавочные гроши ой-ой как пригодились бы ему. В душе он понимал, что супруга права. Ему даже хотелось выманить дочку из усадьбы, связать и отвезти в Балту к трактирщику, но останавливал страх перед Скаржинским. Все же он барин, и власть у него огромная, и ежели ссориться с ним, то, пожалуй, надо бежать из его вотчины, спасаясь от барского гнева. Это и заставило отца Богданы смириться. Он изредка наведывался с супругой в усадьбу, объясняя свои визиты тоской по дочери. Богдана принимала отца более чем холодно. Даже не смотрела в его сторону, а с мачехой не здоровалась.
На просьбы отца дать деньги Богдана однажды дала ему рубль, а в другой раз вышла из комнаты. Отцовская жадность вызывала в ней отвращение.
После того как уехал Кондрат, сосед Яшка-кучер раскрылся сразу. Он ночью измазал ворота Богданиного дома дегтем. Это вызвало торжество у всех ее недоброжелателей. По поселку поползли слухи о Богданкином девичьем бесчестье, теперь ее батька с матерью получили хороший предлог употребить свою родительскую власть над беспутной дочерью. Они немедленно явились в усадьбу и потребовали, чтобы Богдана вернулась домой.
— Отдайте, отдайте паскудницу под власть родительскую! Она меня обесславила. Я же ее батько, я за нее в ответе, — сказал он Наталье Александровне.
Его поддержала жена.
— Отдайте ее, отдайте нам. Стыдно вам, барыня, такую возле себя держать. Мы ее быстро от паскудства отучим, — заголосила мачеха.
Наталья Александровна глянула в злые родительские глаза и поняла, что ожидает Богдану, если ее выдать свирепым родителям. Она была подготовлена к визиту. Еще до их прихода, ранним утром, к ней пришла взволнованная Елена и рассказала, что ворота дома Богданы измазали дегтем.