— Кому-то очень хочется обидеть и моего сына, и мою невестку.
Разлучить их, унизить. Не поддавайтесь на эту грязную клевету, Наталья Александровна! — просила Елена. — Богдану я в обиду не дам.’
Она распахнула короткий плащ-накидку, и Наталья Александровна увидела пистолет, засунутый за широкий пояс.
— И вы умеете им пользоваться? — удивилась Наталья Александровна.
— Когда-то била без промаха, — взялась за инкрустированную рукоятку пистолета гречанка.
— Не надо. Я думаю, что дело до стрельбы не дойдет, — усмехнулась Наталья Александровна. — Я сумею отстоять Богдану!
— Особенно надо уберечь ее от грубых родителей, они наверняка явятся сюда, чтобы показать свою родительскую власть, — сказала Елена.
Хозяйка Трикрат поняла, что она должна проявить решительность, и родители Богданы встретили такой отпор, которого не ожидали.
Они считали Наталью Александровну мягкой, отзывчивой женщиной. Ведь она безвозмездно оказывала окрестным крестьянам медицинскую помощь и другие виды благотворительности. Да и прозвище у нее было: «добрая барыня». Они считали, что им удастся осуществить свой план, и они тотчас отвезут Богдану в Балту к трактирщику. Тогда прощай, Кондраткина невеста!.. Но случилось неожиданное. Наталья Александровна вдруг предстала пред ними настоящей барыней, на которую их слова не произвели никакого впечатления. Два дюжих гайдука-лакея не пустили их дальше передней.
— Ты что, — сказала барыня отцу Богданы, — сюда нахальничать пришел? Смотри, не доводи до беды.
Спокойный голос хозяйки отрезвляюще подействовал на обоих визитеров. Они оробели, умолкли и попятились к дверям. Их безмолвное отступление смягчило Наталью Александровну.
— Вам, может, что-нибудь другое надобно? — спросила она. Ее вопрос вызвал мачеху на откровенность.
— Нам гроши треба за Богданку, — хрипло выпалила она. — Гроши дайте и делайте с ней, паскудой, что хочете.
— Так вот, значит, какова ваша любовь к дочери? — презрительно скривила губы Наталья Александровна. — Сколько же вы за Богдану хотите?
— Еще пятьдесят рублев. Так мне за нее обещал «додатку» Виктор Петрович. Я же ее годувал семнадцать рокив. Семнадцать рокив кормил, поил, одевал, — размахивал руками батька.
— Разве это много?.. — поддержала его слова мачеха.
— Успокойтесь, сейчас получите деньги. Только уговор: вы больше ни ногой сюда, и не смейте беспокоить никакими просьбами ни меня, ни Виктора Петровича, ни моего сына, ни Кондрата. Поняли? А Богдана навсегда останется тут. Согласны?
— Ну, если гроши дадите, то согласны, — мотнул головой батька Богданы.